Едва рассвело, сеньора Мария выходит во двор с тощим веником в руках. Она метет землю, поднимая в воздух клубы красной пыли. Женщина отбрасывает в сторону пустые сигаретные пачки и сплющенные банки из-под «газозы» — сладкого лимонада, прогоняет с дороги бестолковых кур, проводит веником под днищем стоящего посреди двора потертого бело-голубого микроавтобуса с надписью «супермен» на заднем стекле. Из двери дома появляется сеньор Жералду. Он глядит на рассветное марево — пора на работу, садится на водительское сиденье. Маршрутка чихает, пыхает черным клубом дыма и выезжает со двора, чтобы через минуту влиться в полчища бело-голубых такси, сползающихся с городских окраин в центр Луанды — города нефтяников, торговцев и водителей.
Когда в 1575 году португальский мореплаватель Паулу Диаш ди Новаиш основал Сан-Паулу ди Луанда, вряд ли он предполагал, во что превратится его «бизнес-проект» через четыре с лишним века. Поначалу Луанда была мирным респектабельным центром работорговли. До формальной отмены рабства в португальских колониях в 1836 году отсюда вывезли в Новый свет (большей частью в Бразилию) более 3 миллионов рабов. Став столицей Анголы, город развивался, богател, и еще в середине XX века считался одним из самых красивых в Западной Африке. Спокойствие и благополучие колонии охраняла крепость Сан-Мигель, расположенная в бухте Луанды. Эта крепость жива и сегодня, у ее стен собраны разбитые военные машины и старые португальские статуи, потерявшие былое величие после провозглашения независимости 1975 года.
За 27 лет последовавшей за тем гражданской войны город испытал немало потрясений, но с ее окончанием снова расцвел. Правда, нынешний его расцвет нисколько не напоминает прежнее время. Чайные розы колониальных особняков заросли чертополохами пестрых построек: как примитивных, так и ультрасовременных. В городе, спланированном на 300-400 тысяч жителей, сейчас проживает по разным подсчетам от 5 до 7 миллионов человек.
В преимущественно аграрной Анголе жить в провинции во время войны стало слишком опасно, а вести фермерское хозяйство — бесполезно. Антиправительственная группировка UNITA держала в страхе регионы, грабила крестьян, сжигала деревни, забирала молодых парней для пополнения своих рядов. В стране начался голод, в лесах пропали даже звери — их съели. Беженцы стекались в находящиеся под контролем правительства города, в первую очередь — в Луанду. О городском планировании речь уже не шла. Заселялись куда получится: в брошеные португальские особняки, отведенные под снос здания или самодельные кимбы — глиняные домики-сараи с крышами из листов жести или шифера, прижатых камнями, чтобы не улетели. В городе появились гигантские муссеки — похожие на гетто скопления кимб. Электричество и вода добывались обитателями таких районов самостоятельно и не всегда легально, канализация вела прямо на улицы, туда же выкидывался мусор.
С заключением мира в 2002 году ситуация стала меняться. Ангола наконец воспользовалась богатствами своих недр. Нефть, алмазы, медь, редкоземельные металлы — все это могло в короткие сроки из самого бедного народа Африки сделать самый богатый. Стать «сырьевой державой», то есть жить, не работая, за счет щедрости собственной земли — эта идея показалась ангольцам привлекательной. Особенно после того, как правительственная партия MPLA (Народное движение за освобождение Анголы) принялась решать все политические и социальные проблемы при помощи «раздачи слонов». За прекращение боевых действий генералы и полковники вражеской «Униты» получали особняки и джипы. Шикарные подарки получали и многочисленные партийные работники самой MPLA. Даже региональные вожди, еще не разучившиеся пользоваться луком и стрелами, могли получить в подарок новенькие внедорожники, лишь бы правительство было уверено в лояльности племен.
Сегодня ресурсы и рынки Анголы активно осваиваются мультинациональными корпорациями. Кстати, среди них и российская Алроса, разрабатывающая несколько кимберлитовых трубок, в том числе Катоку, одну из крупнейших в мире. Добыча нефти выросла до 2 миллионов баррелей в сутки. Шальные деньги текут в государственный бюджет и частные карманы. На глазах у изумленных луандцев в центре города, как молодой бамбук, потянулись к небу офисные высотки. Даже на крышах кимб прилепились спутниковые тарелки, в окнах устроились кондиционеры, а у дверей выстроились персональные автомобили в диапазоне от крошечного «Смарта» до грозного «Хаммера».
Те, кому автомобиль все еще не по карману, пользуются услугами водителей маршрутных такси. От обилия последних кажется, что в городе доминируют белые и голубые цвета. Быстрая и хаотичная застройка превратила столицу Анголы в подобие лабиринта, в котором не протолкнуться от застрявших в пробках бело-голубых минотавров.
В поисках карты города захожу в Информационный центр, симпатичный белый шатер на Маржинале, городской набережной. Карту мне дать не могут, зато вручают рекламную брошюру «Будущее приходит в нашу бухту». На обложке прекрасная анголанка, прижимающая к уху морскую раковину. Внутри брошюры описание 2-летнего плана реконструкции набережной, футуристические рисунки и чертеж грузовика, вычищающего канализацию при помощи шланга. На картинках Маржинал будущего с колониальными особняками и небоскребами, светофорами и рядами пальм выглядит прекрасным и на удивление свободным от машин. Куда же их собираются деть? Сегодня магистраль похожа на вытянутую в длину сковородку, на которой в чаду и дыму шипят грузовики, томятся шикарные джипы, скворчат мотоциклы. Это блюдо, слегка присыпанное пешеходами, подается к городскому столу каждое утро, и кушать его приходится до позднего вечера. Лишь ночью и по выходным, когда столица «сидит на диете», можно промчаться по набережной с ветерком и полюбоваться городским фасадом.
На перекрестке очередной затор. Несколько водителей решили «проскочить» в объезд очереди и окончательно застопорили движение. Увы, в Луанде не знакомы с правилами поведения на дороге. Здесь каждый норовит успеть первым, и оттого опаздывают все. Пока впереди идет разбирательство, сеньор Жералду спокойно курит. Вечные пробки — издержки профессии. Жералду — не просто водитель маршрутного такси, он его хозяин. За день на пару с кондуктором они зарабатывают 15 тысяч кванз – около 200 долларов. Неплохие деньги, но нужно еще вернуть стоимость собственноручно выкрашенного в таксистские цвета автобуса и заплатить налог государству (впрочем, Жералду все равно не платит, а государство не настаивает). За 12-часовой рабочий день его маршрутка проезжает около ста километров. То есть средняя скорость чуть больше 8 км/ч. Быстрее, чем идти пешком, но медленнее, чем ехать на велосипеде. Если пересадить часть горожан на велосипеды, это решило бы многие проблемы. Но Луанда — город, неудобный для велосипедистов, да и горожане презрительно скривятся на такое предложение. Крутить педали куда менее престижно, чем стоять в пробке, сидя в новеньком джипе.
Автомобильная пробка в Луанде — не вредная аномалия, а привычная особенность городской жизни. Существует целая каста «пробочных торговцев». Пока водители скучают, их вниманию предлагаются газеты, минеральная вода, резиновые коврики, телевизионные антенны, собачьи ошейники, даже пластиковые петли-наручники, вроде тех, которыми американские солдаты усмиряют иракских и афганских пленных. В Луанде такими наручниками водители маршруток укрепляют отваливающиеся колесные колпаки.
Движение столь плотное, что в зазор между машинами не всегда можно протиснуться даже на мотоцикле. Автомобили толкаются, трутся бортами, царапают друг друга. Многие машины, как наградами за отвагу, украшены царапинами и вмятинами на бортах. Совсем разбитые — брошены возле тротуаров. Национальный символ Анголы — скрещенные нож и кусок шестеренки. Время ножей, к счастью, уже прошло, началась эпоха сломаной шестеренки, то есть испорченых автомобилей. Редкая страна может похвастаться таким количеством разбитых дорогих иномарок. Оставленная владельцем машина за несколько дней покрывается толстым слоем красной пыли, как будто брошена уже много лет. Столичная пыль покрывает стены домов и застилает небо, так что сложно понять хорошая погода на улице или пасмурная. Вечной пыли и грязи рады лишь мойщики машин.
25-летний Мануэл профессиональный мойщик. Растянутая синяя майка и шорты — его униформа, ведро с мыльной водой и тряпка — рабочие инструменты. Каждый день Мануэл отдраивает 5-6 машин. С каждой машины берет по 1000 кванза, с мотоцикла — 500. Если бы Мануэл работал каждый день, то в месяц мог бы зарабатывать до 2 тысяч долларов. Но конкуренция снижает его заработки вдвое. Приходится бороться за место у обочины. Стоит водителю остановиться у края дороги, как мойщики тут же обступают его толпой. Не заплатишь за мойку — могут поцарапать машину.
Вымогать деньги у водителей – нормальное явление. В пригородах случается даже такая штука, как «пробочный грабеж». К застрявшему водителю подходят вооруженные молодые люди и просят отдать им деньги и ценные вещи. Сбежать от грабителей невозможно, догнать — немыслимо, машину ведь не оставишь! Жуликам даже не надо убегать, они спокойно уходят, оставив несчастного водителя призывать проклятья на головы преступников и бездействующей полиции.
Власти наконец озаботились проблемами перегрузки городских магистралей. Шутка ли, в небольшой по размеру город и без того задыхающийся от транспорта ежемесячно вливается еще около 2000 машин! Для строительства новых дорог и расширения старых привлечены бразильцы и китайцы. Работы идут повсюду. К 2010 году обещают, что система движения будет полностью реформирована. Появятся новые светофоры, дорожные знаки, а неэффективные перекрестки заменят современными развязками.
Особенно бойко велись работы перед парламентскими выборами. За несколько дней грунтовая дорога перед домом, в котором я остановился, поменялась несколько раз. Сначала положили асфальт, потом раскопали, чтобы провести трубы, потом пригнали бульдозеры, чтобы убрать лежащую на обочине свалку. После всех этих манипуляций дорога приобрела прежний грунтовый вид, да и свалка вскоре вернулась на прежнее место, зато все в округе убедились — работа идет, город меняется к лучшему.
Перед выборами в Луанде царило радостное возбуждение. Правящая партия MPLA раздавала всем желающим рекламные футболки, кепки и зонтики, порой выкидывая их из окон автомобилей, следом за которыми неслись толпы любителей подарков. Мотоциклисты сбивались в колонны, одетые в фирменные цвета той или иной партии, и шумно катались по центральным улицам. Даже с завершением выборов (с безусловной победой MPLA) ощущение грядущих перемен не покинуло город. Отреставрировали 479-километровую железную дорогу Луанда-Маланже и пустили современный поезд с телевизорами и кондиционерами. Ускоренными темпами строят гостиницы, включая два первых в Анголе пятизвездочных комплекса: Sana и Comandante Gika. Центральная газета Journal de Angola начала вести рубрику «уроки культуры». Урок, с которым ознакомился я, раскрыв газету на соответствующей странице: «не следует рисовать на стенах». Все правильно, обладателям «Хаммеров» уже неприлично рисовать на стенах.
Богатые горожане стараются переселиться за пределы Луанды. Олицетворение «новой Луанды» — ультрасовременный торговый комплекс «Белаш-шоппинг» в пригородном районе Талатона. Там все «как в Европе»: охраняемая парковка, два десятка ресторанчиков, восемь кинотеатров, модные шоу и торговые залы, больше похожие на музеи — настолько страшно прикоснуться к выставленным товарам с фантасмагорическими ценниками. В непосредственной близости от «шоппинга» растут дворцы и терема нынешних хозяев жизни.
Население победнее закупается на крупных рынках вроде Сан Пауло. Этот рынок расплескан по району: продавцы сидят на обочинах дорог и даже на проезжей части. Какой бы ни была ширина дороги, луандцы умудряются устроить на ней пробку. Сначала нерадивые водители оставляют свои припарованные под невероятными углами машины у обочины. Потом жизнерадостные торговки заполняют проезжую часть коробками и ящиками, предлагая наперебой белье, шампуни, туалетную бумагу, бананы и сырое мясо. Специально отведенного туалета или свалки не предусмотрено — отходы хлюпают прямо под ногами. Мусорные топи Луанды — основная причина малярии. Чтобы бороться с этой напастью городские власти ежедневно вывозят из города тысячи тонн мусора, но решить проблему пока не могут. В качестве панацеи предлагается постепенно сносить кимбы (естественно, после того, как будут улажены проблемы с их владельцами), а весь мусор утопить в океане в 20 км от берега «в соответствии с международными нормами».
Кроме торговцев на рынке присутствуют перевозчики. У каждого из них своя сколоченная по единому образцу деревянная тачка с автомобильным колесом посередине. У таких перевозчиков есть даже свои парковочные места. Ангольские детишки нередко находят старое колесико, втыкают в него толстую проволоку и катают по улице. Если советские дети любили играть в космонавтов, то ангольские обожают игру в «менеджеров деревянной тачки».
Прямо на тротуаре сидит молодая торговка. Возле нее небольшими кучками разложены яблоки, груши и бананы. Рядом в пластиковом ведре сидит ребенок. В ведре — чтобы не бегал вокруг, не мешал и не потерялся. С разрешения женщины я фотографирую ребенка.
— Дура! — набрасывается на простодушную мамашу проходящий мимо парень. – Этот иностранец продаст фотографии ребенка и заработает кучу денег. Пусть хотя бы купит тебе газировки!
Слово «газоза» (газировка) в Анголе означает также «чаевые» или «взятку». Серьезные дела в Анголе без «газозы» не делаются. Прохожий меньше всего беспокоится о благополучии женщины. Просто думает, что если как следует нажать на глупого иностранца, тот раскошелится, и теперь уже разбогатевшая мамаша должна будет выдать парню «газозы» за оказанную помощь. Несмотря на этот случай, Ангола — одна из немногих стран Африки, где местные жители не боятся фотокамеры, с удовольствием позируют и редко требуют за это деньги.
Неподалеку от Сан Пауло находится «Водопьяновка». Это незавершенное португальское здание в промзоне на границе города, было достроено в начале 80-х и заселено совгражданами, главным образом из числа специалистов ГКЭС (Госкомитета по внешним экономическим связям), которыми в Анголе командовал экономический советник Водопьянов — отсюда и название. Сегодня в многоэтажном доме живут русские специалисты: врачи, инженеры, техники, учителя, а сама «Водопьяновка» окружена бедными кимбами. По вечерам громкая музыка и истошные крики не дают спать. Гулять по окрестным улочкам считается небезопасным. Из окон «русского дома» виден столб, на котором приколочено чучело. Это чучело белого человека, подвешенное ангольцами в назидание иностранцам — уверены на «Водопьяновке». Если смотреть на Луанду из этого дома, то город выглядит пугающе: бедность, преступность, национализм, коррупция, перебои с водой и электричеством.
Но можно посмотреть на столицу и с обратной стороны, например из «Мореходного клуба острова Луанда» (Clube Nautico da Ilha de Luanda). Этот клуб расположен на длинной песчаной косе, пересекающей бухту и открывающей чудесный вид на Маржинал. Идиллическое место: вдоль причалов красуются десятки белоснежных яхт, на пирсе играют дети, в ресторане клуба сидят белые ангольцы, преимущественно португальского происхождения, и пьют пиво. В далекие путешествия луандские яхтсмены не отправляются — яхтенный спорт увлечение молодое и для серьезных морских круизов не хватает опыта. Зато на моторной красавице можно отправиться ловить гигантских марлинов, пока «в соответствии с международными нормами» на месте их обитания не возникла антиутопическая свалка. Черных ангольцев среди яхтсменов практически не видно — чтобы стать капитаном нужно много учиться. Но выпить пива в престижный клуб иногда заходят и они.
Ангола постепенно теряет статус «страны, нерекомендуемой для посещения». В 2007 году сюда прибыло 194 тысячи туристов. Правда, по статистике 85% приезжих были мужчинами, что говорит скорее о деловом характере визитов. Тем не менее, доход от туризма за этот год принес ангольской казне 340 миллионов долларов. Специально для приезжих в 16 километрах от города работает ярмарка в районе Бенфика. Там выставлены резные изделия из дерева и слоновьей кости. Самая популярная статуэтка — pensador, то есть «мыслитель». Тощий человечек, поджавший колени, горестно обхвативший голову руками и размышляющий, должно быть, о банкротстве, суициде, половом бессилии и прочих безрадостных вещах. Попав на этот рынок, не сомневайтесь, что вам постараются всучить «пенсадора» со скидкой — на добрую память об Анголе. Также на Бенфике торгуют предметами культа: купленными в деревнях магическими жезлами, оскаленными масками и жутковатыми фигурками с вбитыми в них гвоздями. А еще — живыми обезьянами и иногда говорящими попугаями. Попугаев обычно привозят из Кабинды. Они великолепно подражают словам и звукам. Не дай вам бог научить такую птицу дурным словам — приличных гостей в свой дом пригласить уже не сможете. Рассказывают, однажды эти попугаи поселились под крышей одной из городских церквей. Днем они мирно сидели на стропилах, но во время мессы, услышав знакомые слова, начинали отпускать комментарии на богословские темы, смущая тем самым умы прихожан. Пришлось священнику нанять специального человека с длинной палкой, который сгонял со стропил пернатых болтунов.
17 сентября Ангола празднует День героев. Это день рождения Отца нации Агуштинью Нету — поэта, революционера, лидера борьбы за независимость и первого президента Анголы. На государственных деньгах портреты Нету и нынешнего президента Эдуарду Душ Сантуша напечатаны вместе. Нету — почти мифологический герой, встречался с Че Геварой, заслужил Ленинскую премию мира. Ему посвящены песни и стихи. День героев в Луанде начинается с возложения цветов к памятнику Отца нации, а заканчивается карнавалом в его честь. Конечно, этот праздник не столь значительный, как главный карнавал страны — 25 января, и уж тем более не столь красивый, как вышедший с этих берегов и расцветший в Бразилии карнавал в Рио, но все же интересный.
Под музыку бразильской самбы, но со словами на злободневные темы (преимущественно прославляющими правительство и партию MPLA), группы танцоров следуют по Маржиналу. Регулировщики с зелеными и красными флагами показывают: какой группе идти, а какой подождать. На построенных ради праздника трибунах сидят почетные гости, улица оцеплена полицией. За веревкой толпятся зрители: рабочие, клерки, торговцы, иностранцы, все тот же сеньор Жералду с сеньорой Марией.
Какой-то шутник на мотоцикле пытается прорвать кордон и въехать в запретную зону, но ему бросаются наперерез бойцы в униформе, сбивают с колес и быстро оттаскивают за пределы видимости. Публика не придает инциденту особого значения.
По мостовой вышагивают маски. Мечутся разноцветные флаги. Надрывается свисток дирижера. «Все будем танцевать! Все будем танцевать!» — верещит в микрофон экзальтированный певец. Почти в каждой группе есть акробаты. Среди них попадаются больные полиомиелитом калеки. В обычное время они собирают дань с прохожих на улицах. Но во время карнавала их профессионально грустные лица преображаются. Калеки ходят на руках, выделывают невероятные кульбиты, кусают себя за ноги и локти, в общем — поражают воображение и шокируют. Так же, как шокировал весь мир прошедший в Анголе после окончания войны конкурс красоты «мисс противопехотная мина». Состязались одноногие красавицы, пострадавшие на минных полях. Что ж, страна, по мере сил, пытается поддержать своих граждан, какими бы они ни были. Настрадались и навоевались, хватит! Теперь будем танцевать!
Для
GEO (2008)
В южной части Вьетнама рядом с городком Фантьет, в котором когда-то была американская военная база, находится курортный поселок Муйне, популярный у кайтеров и виндсерферов. Мы с женой решили снять там на зиму жилье. Подошедший нам дом оказался абсолютно пуст, и мы отправились покупать мебель. 
