- Пять раз меня грабили. Забрали иконы и 3-томник Брокгауза и Евфрона 1902 года. Но картины оставили, слишком уж их много - не унесешь.
Если немного пройти по шпалам, то можно выйти к обратной стороне дома. Там живет композитор Валерий Чкадуа. 65 лет, большая кепка, орлиный нос. Говорит: когда он учился музыке в Москве, его профиль любили лепить скульпторы.
Валерий учился у Шостаковича и Прокофьева. Написал 3 балета: "Рица" (первый за всю историю Абхазии), "Нарта", "Зов революции" и еще сорок с лишним музыкальных произведений.
В 94-м году, после войны за независимость, он, по личной просьбе президента Ардзинба, написал гимн Абхазии, включив в него народные мотивы. Писать приходилось зимой, дома тогда не отапливались, и в помещениях была минусовая температура. От гонорара за эту работу отказался, тогда президент предоставил композитору "творческое" жилье.
В этой части дома пустые стены, выкрашенные голубой краской. В прихожей стоит горный велосипед, а в углу гостиной фортепиано Petrof. Сверху пачки нот, бюст Чайковского, икона Святого Пантелеймона и изображение поющих зайца и волка из мультфильма "Ну, погоди".
Композитор берет энергичные аккорды, но Petrof отчаянно скрипит и фальшивит.
- Во время войны я разобрал его по клавишам, чтобы не украли мародеры. Но правильно собрать так и не смог, - флегматично замечает Чкадуа. Слышать мелодию ему не нужно, звук рождается прямо в его голове.Возле фортепиано лежит огромный булыжник.
- Это ритуальный камень из Бзыбского ущелья. Я его на себе притащил, чтобы он мне информацию музыкальную давал. Я же экстрасенс еще немного, - делится Валерий. Он еще немного и писатель-языковед, издал 7 книг о происхождении мировых языков, прочитать которые человеку неподготовленному будет затруднительно.
Сложнейший абхазский язык - потомок хеттского - вообще толкает на языковые исследования. Ими занимался и отец 70-летней Маргариты Орелкиной, живущей по соседству с домом Бренделя.Ученый-историк, художник и лингвист Владимир Орелкин поселился в Абхазии в 1947 году. Разбил сад на берегу моря, и начал разводить растения. Их и сейчас в джунглях, разросшихся вокруг небольшого дома, больше тысячи наименований: пицундская сосна, пекан, гинк-го, олеандры, грейпфруты и мандарины…
Но идиллия не продлилась долго. В 1949 году Владимира забрали за политический анекдот. Пять лет он провел в лагерях, потом вернулся и нарисовал картину "Затмение солнца" с идущими колоннами ссутулившихся зэков и наползающей на солнце тучей в виде профиля Сталина.Маргарита выросла диссиденткой. Помогала отцу рисовать фигуры зэков - позировала со сложенными за спиной руками. Потом закончила МГУ по специальности "журналист", а из Союза писателей её вышибли за то, что читала Солженицына.
Сейчас, после инсульта, она мало общается с людьми. Раз в две недели выходит в город за продуктами. Содержит живущих у неё трех собак и четырнадцать кошек. За это соседи считают её немного странной. При этом продолжают подкидывать ей бездомных животных!
С весны у нее живет еще один "подкидыш" 62-летний пенсионер Александр Полежаев. В прошлом бродяга, искатель приключений, золотоискатель, сейчас приехал спокойно пожить в хорошем климате у моря. Занимается рыбной ловлей, собирает грибы и помогает по хозяйству.
- Раньше здесь была мусорная свалка, - говорит он. - А теперь никто не сорит, не плюет. Женщины приходят с ребятишками, просят разрешения посидеть тут, поиграть.
За год Тютчев стал привычной частью местного пейзажа и достойным продолжателем дела келасурских чудаков.Есть ли будущее у этой колонии, нелепого оазиса в мире смартфонов, черных "лексусов" и китайских костюмов "Адидас"? Но чудаки сильнее, чем кажутся. Их не берут ни волны, ни войны. И они продолжают общаться с музами, несмотря на нужду.
Для Russia Beyond The Headlines и "Российской газеты"