Они стоят на палубе и молча курят, они немного раздражены. Отправление задерживается – уже два дня таможня не выпускает из мурманского порта ледокол с экспедицией. Когда-то Северный Ледовитый океан считался чуть ли не внутренним морем Советского Союза. Сейчас это заграница, и чтобы выйти туда, нужно ответить на бесконечные вопросы таможни: что за оборудование? Зачем так много еды и лекарств? Где документы на «вывозимый товар»?
Над Мурманском сгущаются сумерки. Город в последний раз подмигивает ледоколу огнями своих зданий, маяков и стоящих на рейде кораблей. Звучит марш «Прощание славянки» и атомный ледокол «Ямал» наконец-то отходит от причала. Ему помогают два буксира – многотонный «Ямал» слишком велик, чтобы самостоятельно маневрировать в порту.
Арктическая льдина – это прекрасный полигон для научных исследований, ведь в ней практически нет помех. В ходе дрейфа научная станция может преодолевать расстояния от одной до 17 000 километров. Рекорд расстояния поставила станция «Северный полюс – 22», работавшая с 1973 по 1982 год. Есть только один недостаток – арктический лёд хрупок и недолговечен.
Из Мурманска «Ямал» держит курс прямо на север. Первая задача – забрать с льдины полярников станции СП-36. Льдина под ней тоже пошла трещинами, они подобрались к станции почти вплотную, но в последний момент остановились. За год дрейфа льдина приблизилась к берегам Гренландии. Здесь лёд начинает таять, а территориальные воды принадлежат Дании. Полярникам пора домой.
«Ямалу» предстоит не просто пробиться сквозь ледовый панцирь Северного океана и снять со льдины ученых. Нужно забрать 150 тонн оборудования старой станции и перевезти их на новое место; туда, где будет организована следующая станция – СП-37.
На ледоколе можно жить месяцами, не сходя на берег. Здесь есть все: специальные установки очищают морскую воду, делая её пригодной для бытовых нужд (240 кубометров воды в день); здесь есть библиотека и тренажерный зал; две сауны и даже 10-метровый бассейн с подогретой арктической водой. Для любителей плавания есть даже специальный пояс на шнурке: надев его можно плыть сколь угодно быстро, при этом оставаясь на месте. Только вот когда ледокол идет сквозь льдины, его корпус так трясется от вибрации, что вода бьётся о борт бассенйа, а с нею и пловцы.
В кают-компании дневальные расставляют на столах посуду. «Дзззинь… дзззинь…», ритмично звенят тарелки и чашки в такт движению судна. По чистой воде корабль идёт быстро - 19,5 узлов, то есть примерно 36 километров в час. Он мог бы разогнаться и быстрее, но тогда вибрация станет опасной. На ледоколе кормят четыре раза в день, в столовой или кают-компании. Последняя – это такая же столовая, но только для привилегированной публики – офицеров, старших специалистов и почётных пассажиров. Простые матросы питаются палубой ниже, но еда точно такая же. Вот только в в кают-компанию согласно традиции можно входить только прилично одетым. Здесь запрещены майки, куртки и шлёпанцы. Работниц кают-компании называют по-флотски «дневальными», а поварих – «камбузницами».
На третий день пути ледокол проходит мимо островов Земли Франца Иосифа. Здесь, на границе Баренцово моря и Северного Ледовитого океана, появляются первые льды. Корабль снижает скорость, и гул вибрации сменяется на буханье стального корпуса о ледяные глыбы. Но опасаться за сохранность корабля незачем – максимальная толщина корпуса на уровне укреплённого «ледового пояса» 46 миллиметров. «В Арктике нет льда, который бы мы не преодолели, – не без гордости говорит 58-летний главный инженер-механик «Ямала» Александр Ельченинов и добавляет. – Разными способами…Их всего четыре. Лёд можно давить, рубить ударами, объезжать, ну или переждать, пока льды разгонит ветер».
Александр Ельченинов отвечает за всю механическую начинку ледокола, его двигатели и турбины. В своем красном комбинезоне и с белой окладистой бородой он похож на Санта-Клауса.
Носить бороду – это вообще полярный стиль. У 57-летнего начальника экспедиции Владимира Соколова тоже небольшая интеллигентная бородка. «Мы идем по системе магистральных разрывов льда. Если бы ледокол шёл напролом, то потратил бы гораздо больше времени» – объясняет он. Владимир Соколов – сам в прошлом полярник, он был начальником станции СП-30, сегодня он занимается организационной работой. И очень гордится тем, что новые разработки института Арктики и Антарктики позволяют не просто сэкономить время, но даже провести к Северному полюсу менее укреплённый корабль. Например, принадлежащее институту транспортное судно «Академик Фёдоров», год назад высадившее на лед экспедицию СП-36.Начальник отряда специального гидрометеорологического обеспечения, 47-летний Сергей Фролов (тоже бородач) разрабатывает маршрут ледокола. На основании полученных из Росгидромета спутниковых снимков, карт погоды, данных о скорости дрейфа льда и собственных наблюдений он прокладывает путь сквозь полярные льдины. В идеале маршрут должен быть таким, чтобы на пути ледокола не было льдин толще полутора метров, хотя изредка «Ямалу» встречаются экземпляры и по три метра.
«В этом году льда больше, чем в прошлом, и намного больше, чем в позапрошлом», - замечает Сергей. С 2007 года процесс потепления, значительно сокративший ледовый покров Арктики, замедлился и стал неустойчив. Сейчас учёные не могут определенно сказать, продолжает ли Арктика таять или снова начала замерзать, а вместо термина «глобальное потепление» они предпочитают «глобальное изменение климата». Хотя в Арктике стало больше циклонов, в том числе и ливневые. Проливной дождь на северном полюсе – вполне реальное явление.
Судя по карте, Земля Франца Иосифа где-то рядом, но вокруг ничего не видно, кроме укрытого туманом ледового супа. Правда, иногда возле борта можно заметить всплески и мелькание хвостов. «Нерпы. Или белухи», – гадают пассажиры в тёплых куртках и шапках-ушанках, собравшиеся у бортов. Тем временем матросы укладывают деревянные настилы, пока влажный металл не успел обледенеть, и палуба не превратилась в каток. А ученые крепят свои датчики к борту судна и снимают показания: температуру, влажность воздуха, скорость и направление ветра, уровень солнечной радиации и содержания углекислого газа. Эти данные отправятся в Институт Арктики и Антарктики, на их основе будут разрабатываться новые климатические модели или корректироваться старые.
Чем дальше на север, тем плотнее становится лед. С капитанского мостика океан выглядит белой равниной с небольшими промоинами и торосами. С близкого расстояния толщину льда можно определить на глаз: водянистый – однолетний, зелёно-голубой – крепкий двухлетний лёд, а ярко фиолетовый – мощный многолетний, такой лучше объехать стороной.
На четвёртый день пути мы приближаемся к льдине со станцией СП-36. Чтобы уточнить место, где лучше всего пришвартовать ледокол, к льдине отправляется вертолёт с разведгруппой из нескольких человек. С ними летят руководитель экспедиции Владимир Соколов и капитан «Ямала» Станислав Румянцев. Через несколько часов разведгруппа возвращается. Капитан Румянцев решает подвести ледокол вплотную к станции – на 100-200 метров. Но при этом надо врезаться в льдину так аккуратно, чтобы не расколоть её вместе с базой.
Льдина под СП-36 сохранилась удивительно хорошо; её диаметр тот же, что и был при высадке – примерно пять-шесть километров. Опасные трещины смёрзлись снова; высоченные торосы успели осесть и смотрятся невинными сугробами. Все полярники здоровы и радуются скорому возвращению на берег. Вот только они очень проголодались – в ожидании эвакуации уже разобрали почти все свои домики, превратили столовую в общую спальню, а оставшиеся продукты упаковали. Они так хотят домой, что готовы ехать навстречу ледоколу на снегоходах – их насилу удаётся отговорить.
Огромный «Ямал» медленно маневрирует в тумане. 150-метровый ледокол водоизмещением 23 000 тонн продивагается вперед буквально метр за метром. Капитан Румянцев подводит судно почти вплотную к станции, прямо внутрь льдины. Из туманной дымки проступает посёлок. Трудно поверить, но под тонким слоем льда, на котором стоят эти домики – 3500 метров воды! Спущен трап, ограждены флажками опасные зоны с трещинами, вбиты в льдину «полярные якоря» – деревянные брусья с натянутыми канатами, предотвращающие возможное движение корабля.
Полярники уже «сидят на чемоданах». Они упаковали свои стулья, столы, раскладушки, одежду, книги и компакт-диски с фильмами. Большая часть оборудования также готова к отправке. Осталось лишь разобрать щитовые домики ПДКО – «полярный дом Канаки-Овчинникова», названный так в честь советских полярников, его придумавших.
Это полярное жилье кочует с одной станции «Северный полюс» на другую. Один домик вместе с санями весит примерно 900 килограмм. Щиты сделаны из многослойной фанеры с пенопластовым утеплителем; они соединяются друг с другом металлическим крепежом. Внутри тепло – домики отапливаются электрическими обогревателями или керосиновыми печками, но обстановка спартанская – стол, табурет, лежак, небольшой квадрат окна. Когда-то планировалось сделать в крышах люки, чтобы при необходимости можно было выбраться из занесённого снегом дома. Но крыши и без того текут во время весенних арктических дождей. Полярники затыкают щели полиэтиленом, подставляют банки и вёдра. Организаторы экспедиций пробовали заменить щитовые дома более современными и непротекаемыми строительными вагончиками, но те оказались слишком тяжелы. Ведь зимой дом примерзает и сдвинуть его с места, даже при помощи трактора, трудно. А если льдину начинает ломать, то щитовой дом можно быстро разобрать и перенести на новое место.
Первый раз за последний год люди могут отдохнуть от гула работающих двигателей – дизель-генераторы отключены. Однако немало шумных машин задействовано при погрузке. По полярной станции носятся «Бураны», российские снегоходы, неприхотливые и эффективные в условиях низких температур. У них только один недостаток: кожух двигателя плохо прикреплен. Полярники снимают его даже на новых машинах, и из—за этого сами, чумазые и бородатые, гоняющие по заснеженной пустыне на своих механических «бронтозаврах» становятся похожи на придуманных Голливудом техногенных дикарей из апокалиптического будущего. Тракторы тащат к борту ледокола тяжёлые сани. Здесь установленный на санях груз подцепит корабельный кран. При этом трактористы не глушат мотор и не закрывают дверь – таковы полярные правила. Заводить двигатель на морозе слишком долго. А дверь открыта на случай, если трактор внезапно начнёт проваливаться в полынью – чтобы водитель успел выскочить.
В кабине одного из тракторов – механик Галлий Кумышев. Ему 48 лет, и он один из двух полярников из Кабардино-Балкарии. Второй – его старший брат Хусен, зимовавший на СП-35. Браться Кумышевы родились в деревне под Нальчиком. Они приехали в Петербург на заработки: работали на стройке механиками и водителями. Однажды Хусен услышал, что «в Арктике хорошо платят». Он пришёл в отдел кадров института Арктики и Антарктики и мгновенно согласился ехать на полярную станцию, плохо представляя, что это такое.
На льдине вокруг станции больше 600 пустых бочек из-под дизельного топлива. Бочки складируют в разных углах станции – даже если часть их будет оторвана или провалится под лёд, остальное не пропадёт. Трещины и торосы в полярную ночь – обычное дело. «Когда льдины бьются друг о друга, от ударов можно со стула свалиться», – говорит начальник СП-36 Юрий Катраев. Он родися в Арзамасе и работает в Институте Арктики и Антарктики с 22 лет. Юрий Катраев был инженером-механиком на станции СП-23, работал буровиком в Антарктиде, начальником станции на Северной земле, начальником дизельной электростанции на станциях СП-30 и СП-32.
Этот опыт зимовок пригодился ему, когда в апреле трещины подобрались к станции вплотную и впору было эвакуировать станцию со льдины. «Слава богу, мы удержались на ней. Кругом все трещало и щёлкало, всё это в полярную ночь, дули сильнейшие снежные ветра. Но трещало со всех сторон, так что и переезжать было некуда!». К счастью, станция не пострадала, а трещины снова замёрзли. Только в одну из них провалилась собака Дина. Её успели вытащить и отогревали в одеялах.
Дворняги Дина и Дик – равноправные члены трудового коллектива СП-36. Их задача – лаять при появлении белых медведей. Найти собак для службы на полярной станции оказалось нелегко. Сначала Юрий Катраев обратился в приют для бездомных животных в Петербурге, но ему отказали – слишком опасно; а вдруг питомцев съедят медведи?
Пробовал договориться с охотниками в Архангельске, но те тоже отказали, потребовав гарантий, что собаки вернутся назад. Только как дать гарантии собакам, когда у полярников её нет даже в отношении самих себя? За всю историю советских и российских дрейфующих станций на них не было смертельных случаев. Но тем не менее – работа считается опасной. Неслучайно американцы отказались от повторения опыта советских полярников – цена страховки жизни одного гражданиниа США превышала стоимость советской полярной станции.
В конце концов Дину подобрали в Диксоне, а Дика – на Котельном острове. Дворняги в глаза не видели белого медведя и поэтому во время первой встречи поджали хвосты и спрятались за людей. К счастью, медведи в течение зимовки появлялись всего пару раз, поэтому у собак оставалось время на личную жизнь, так что к приходу «Ямала» число мохнатых охранников удвоилось. Теперь Дина и Дик продолжат работу на полярной станции СП-37, а их щенки Вьюга и Торос отправятся на материк. Одного возьмёт себе Галлий Кумышев, другого – повар Владимир Семенов.
Повар – второй по важности человек на станции после начальника. От него зависит простое житейское счастье полярников, случающееся трижды в день по расписанию. Не случайно во время снежных заносов первым откапывают именно его домик. Последние 30 лет Семенов работал в ресторанах, кафе и на круизных судах. На полярную станцию он попал после работы на базе Беллинсгаузен в Антарктике и зимовке на станции СП-31. Он говорит, что решил стать полярником после того, как посмотрел фильм «72 градуса ниже нуля» про базу «Восток», находящуюся на «полюсе холода» в Антарктике. «Я мечтал поработать на самой холодной точке мира», – говорит 49-летний повар. К своей работе Владимир Семенов относится творчески. Он сравнивает кулинарию с музыкой, «только вместо семи нот у меня сотни ингредиентов». Мясо, фрукты, овощи, крупы, яйца – в общей сложности на продукты для станции было потрачено больше миллиона рублей. Припасы, как и горючее, делят на два склада, в распоряжении повара есть рефрижератор.
Холодильник на Северном полюсе? Совсем не бесполезная вещь – летом мясо и яйца можно хранить только в нём. В апреле к полярникам прилетал самолёт со свежими продуктами – для него специально расчищали посадочную полосу.
Вода на станции – из талого снега, алкоголь – только после бани и по праздникам. На дни рождения Владимир пёк торты, каждый – как произведение искусства; его новогодний торт весом 36 килограмм полярники ели две недели. К прибытию «Ямала» повар также приготовил торт, последний на станции, только вот собаки совершили на него покушение, съев пару коржей.
Прожить целый год на льдине – сложное испытание. Их всех полярников на станции СП-36 только у троих был опыт таких зимовок. «Самое тяжелое – это полярная ночь, – признаётся начальник станции Юрий Катраев. – Люди становятся замкнутыми, нервными, агрессивными; становится очень трудно сохранить благожелательную атмосферу в коллективе. На некоторых станциях были случаи, что полярники дрались. Единственный выход – как можно меньше говорить о станции и о льдине. Можно говорить о чем угодно – о женщинах, доме, но только не о льдине!» Бороться со скукой помогает изнурительная работа. Измерения, исследования и бесконечные отчёты: ежедневные, еженедельные, месячные, квартальные... Отчёты по аэрологии и метеорологии идут в институт Арктики и Антарктики, а оттуда во Всемирную метеорологическую организацию.
Ученые проводят исследования из области гидрологии, гидрографии, гидрохимии, гидробиологии, изучают физические свойства и механику льда. Не случайно именно метеомачта – символ станции. Когда её устанавливают, станция официально считается открытой, когда разбирают – станция закрывается.
Путь проходит почти непосредственно через Северный полюс. Само слово «Арктика» образовано от греческого Arctos, то есть «медведь». Однако греки имели ввиду не хищного обитателя полярных широт, а созвездия Большой и Малой медведиц в северном полушарии. В хвосте Малой медведицы находится указывающая северное направление «полярная звезда». Слово «Антарктика» переводится как «анти-Арктика», или дословно «противомедведь». На юг указывает созвездие «южный крест», да и медведи в Антарктике не водятся.
Переход к новому месту назначения занимает ещё четыре дня. Чтобы не скучать в дороге, пассажиры и свободные от вахты члены экипажа играют в волейбол в спортзале или сидят на лекциях об Арктике, которые ученые устраивают каждый день.Чтобы выбрать льдину для новой дрейфующей станции, нужно приложить немало усилий. Сначала ученые по фотографиям со спутников отбирают примерно полтора десятка подходящих экземпляров. Оптимальные ледовые поля для высадки – от двух до пять километров; толщина льда – около четырех метров. Предположительное направление дрейфа – с Востока на Запад, хотя хаотичность ледяного покрова не исключает изменений в маршруте. Ученые следят за выбранными льдинами в течение года и отбирают из них самые «перспективные», чтобы на месте принять окончательное решенеи.
Место высадки новой российской станции СП-37 равноудалено от побережья Аляски, территории Канады и российского острова Врангеля. До ближайшей земли 1200 километров. С вертолета ученые осмотрели пять подходящих льдин и остановилась на одной, крупной (примерно 12 на 13 километров) почти квадратной формы и канадского происхождения. Толщина льда колеблется от двух до трех метров. «По нынешним временам это хорошая толщина», – говорит начальник станции Сергей Лесенков. По его словам, в результате глобального потепления льдин толщиной в 30 метров, как в прошлом, в Арктике уже не найти. Но и трехметрового льда достаточно, чтобы построить на нем полярную станцию.
59-летний Сергей Лесенков – выпускник Лениградского высшего инженерного морского училища имение адмирала Макарова (сегодня – Государственная морская академия). Океанолог и кандидат географических наук, он участвовал в полутора десятках экспедиций в Арктику и Антарктику. В свободное время он пишет стихи для детей на географическо-метеорологические темы.
На ближайший год его подопечные – 14 взрослых мужиков, оторванных от дома и общества, со средним возрастом в 42 года. Сергей метит красной краской на снегу точки, где будут располагаться будущие дома, склады и лаборатории полярной станции. СП-37 будет построена в двух километрах от места швартовки корабля. Ближе – опасно, а в середину ледового поля слишком далеко добираться.
Время года не самое удобное для высадки – лёд кое-где истончился, образовались «снежницы», лужи талого льда. Полярники бурят лёд, чтобы определить толщину и надёжность будущей дороги, по которой пойдут тяжёлые трактора с материалами и оборудованием. Безопасные места помечают красными флажками. В ближайшие дни нужно спустить груз с борта «Ямала» на лёд, собрать первые дома, запустить дизельную электростанцию, наладить радиосвязь, установить мачту для метеорологических наблюдений. Остальную работу учёные будут делать после того, как ледокол уйдет, и они остануться в полярной пустыне наедине друг с другом.Что заставляет приличных и образованных людей на целый год бросать дом, семью и пускаться в героическую авантюру? Как ни странно, желающих отправиться на полярную станцию более чем достаточно. Большинство из них – сотрудники Института Арктики и Антарктики. Но есть и такие, кто приходит по объявлениям на сайте института, а некоторые даже приезжают из других городов. Давно прошло время «длинных полярных рублей», на которые в советское время после зимовки покупали кооперативные квартиры. Сейчас зарплаты на земле и на льдине отличаются мало, но полярнику нужно быть готовым к долгой разлуке с близкими, отсутствию городского комфорта, вечному холоду, депрессивной полярной ночи, постоянной опасности быть раздавленным во льдах или столкнуться с белым медведем. Зачем все это?
«На льдине обретаешь пусть иллюзорное, но всё-таки ощущение воли. И атмосферу общинности, близкую русскому духу», – говорит Сергей Лесенков. – «Индивидуализм на льдине противопоказан. Именно поэтому они живут полной жизнью, чувствуют себя настоящими мужчинами».
Как начальник новой станции он отвечает за быт и научную работу. Но его главная забота – безопасность полярников. На базе есть гладкоствольное оружие для обороны от хищников. Даже самому интеллигентному учёному за год придётся научиться таскать бочки с горючим, управлять снегоходом, стрелять из ружья, пусть даже по искусственной мишени. Кстати, выбранная для СП-37 льдина оказалась обитаемой – белые медведи подходят совсем близко к ледоколу. Убивать их нельзя – хищник занесен в Красную книгу. Ученым разрешено лишь отпугивать медведей выстрелами из ракетницы.
«Бывает, всего его обожжёшь, а он даже внимания не обращает, да ещё и играет с горящей ракетой», – жалуются одни полярники. «При случайной встрече с медведем нужно пятиться назад, снимая с себя вещи и бросая в него, отвлекая», – советуют другие. «Чтобы справиться с медведем нужно две ракеты. Одну, чтобы его насмешить, другую чтобы застрелиться самому», – шутят третьи.
Но ещё большую опасность, чем «хозяин Арктики» представляет сама Арктика со своим суровым климатом. Длинные подлёдные волны, порождаемые приливами и циклонами, и часто меняющееся направление ветра приводят к напряжению льда, и его начинает разламывать. Где пойдут трещины, спрогнозировать заранее нельзя. Большой размер льдины оставляет место для манёвра. Через появившийся разлом можно положить брёвна, чтобы проехал трактор, и перетащить станцию на новое место.Чтобы уберечь лагерь от трещин, медведей и других неприятностей, полярники дежурят круглые сутки, по восемь часов в смену. Один дежурный отвечает за работу электростанции, другой за кухню и безопасность лагеря. На ночной обход они выходят вместе, с ружьём и ракетницей. Все домики на станции оборудованы яркими галогенными фонарями – это важное условие для жизни во время полярной ночи.
Но и полярный день таит свои опасности. Весной лёд начинает таять, и в стоящие на сугробах домики приходится забираться по ящикам или импровизированным лестницам. На лед нельзя бросать окурки или шелуху от семечек – чёрные точки на снегу притягивают солнечные лучи, а узнать о скорости таяния пусть даже двухметровой льдины интересно только тогда, когда это не льдина на которой живёшь.
По своей форме полярная станция вытянута в длину на сотню метров. Такая форма позволяет тянуть провода от электростанции в центре лагеря к отдельным помещениям. Да и полярники предпочитают селиться подальше от дизельных выхлопов и от приборов друг друга, чтобы избежать помех при исследованиях.
Для связи с Большой землей есть спутниковый интернет, и, на всякий случай, коротковолновое радио. Помимо оборудования, доставшегося по наследству с СП-36, на СП-37 появилась техническая новинка – беспилотный летательный аппарат российского производства. Десятикилограммовый аппарат может подниматься на высоту до четырех километров; с его помощью ученые изучают ледовую обстановку. Встроенная видеокамера в режиме реального времени передаёт на станцию информацию о наличии и свойствах появляющихся трещин. Запускают аппарат, похожий на обычную модель самолета с пропеллером, при помощи остроумного приспособления: растягивают 20-метровый жгут, и стреляют самолётом как из рогатки. У аппарата срабатывает двигатель, и он взлетает.Установка станции СП-37 почти закончена. На еще недавно чистом и нетронутом снеге оставила след нога человека, а затем лыжа снегохода и гусеница бульдозера. Ледовое поле украсилось нагромождением контейнеров, бочек, брёвен и досок. Это ещё не полярная станция, а лишь гигантский набор «сделай сам» со множеством элементов. Но постепенно на строительной площадке возникают контуры будущего поселения: появляются первые домики, вырастает 20-метровая метеомачта. В научной работе важна преемственность – каждая следующая станция продолжает исследования предыдущих. Это позволяет собирать максимально полную информацию о погоде – без пропусков и «белых пятен».
Новая смена полярников переселяется из комфортабельных кают ледокола в фанерные домики, за крошечными окнами которых полярная пурга скоро наметёт снежные сугробы. Добровольная годовая аскеза: без женщин (их на дрейфующие станции не берут), привычного комфорта и окружения, театров, выставок, цветочных лужаек, пляжей и прочих мирских радостей. Каждое утро нужно будет вставать: мыться водой из растопленного снега, заводить заледеневший трактор, чистить дорожки, готовить еду, снимать показания с приборов, выходить на связь. Будни полярной станции, находящейся на уровне моря, но на тысячи метров выше уровня земной тверди. Для GEO