Ночную тишину над озером нарушали лишь стрекотание цикад и осторожный плеск весел. Наши лодки медленно продвигались вперед. Я сидел, упершись спиной в резиновый борт и зажав между колен автомат. Кроме меня в лодке затаилась еще дюжина солдат-индусов: в темноте белки их глаз хищно поблескивали.Вдруг тьму разрезала яркая вспышка, затем еще одна. Раздались взрывы, с берега яростно загрохотали автоматы. Врага не было видно, и солдаты в ужасе начали палить во все стороны. Однако силы были не равны: мои бойцы один за другим валились за борт. Вот из лодки слева неловко выпал офицер, и вода вокруг него тут же окрасилась в темный цвет... Он был англичанином, отличным парнем.
Лодку справа закрутило взрывной волной, и солдаты в панике начали сигать в воду. Все было кончено. Сорвав с головы каску, я закричал: «Отступаем!» - и прыгнул следом за бойцами.
Вот тебе и Индия – вода в озере оказалась почти ледяной! Плыть в полном обмундировании, да еще удерживая одной рукой автомат, было трудно. Кое-как я выбрался на берег. Там уже стоял убитый пару минут назад англичанин. Он улыбался.
«Стоп! Снято!» - раздалось откуда-то сверху, и на берег высыпала шумная толпа. Шел очередной день моей болливудской киноэпопеи.
Кто-то мечтает о съемочных площадках Мосфильма или Голливуда с детства и посвящает актерской карьере всю жизнь. Лично я снимался в индийском кино не из любви к искусству, а исключительно из меркантильных соображений. Проще говоря, чтобы не умереть с голоду.
После четырех месяцев странствий по Азии мы с моим товарищем Юрием Болотовым добрались до Индии. Там мы расстались на некоторое время, и в Бомбей я приехал один. Деньги были на исходе, здоровье тоже, настроение… лучше и не говорить. Индия давалась мне нелегко. Это только в глянцевых путеводителях она выглядит чудесно: древние храмы, удивительные обряды, заклинатели змей, йоги... Конечно, это все здесь тоже имеется, но реальная индийская жизнь – это грязь, копоть, шум, невероятные толпы, попрошайки, прилипчивые продавцы ненужных сувениров и ужасающая бедность. А может, я просто устал от долгого путешествия и воспринимал окружающий мир критически…
Пока я бродил по Бомбею, в меня вцепился очередной гид:
- Эй, ты в порядке, парень? Тебе нужна помощь? Что ты ищешь? - длинноволосый парень был одет в засаленную рубашку, немного сутулился и шмыгал носом. На руке у него была вытатуирована надпись на хинди. Ругая себя, я все же разговорился с индусом, твердо решив, что в любом случае не дам жуликоватому типу ни рупии. Парня звали Теренс Бредли, он был индийцем с примесью английской крови из хорошей протестантской семьи и вполне прилично говорил по-английски. Теренс оставил отчий дом много лет назад и с тех пор ночевал на улице, а днем подрабатывал гидом для иностранных туристов. Правда серьезного дохода эта деятельность не приносила, слишком велика была конкуренция. Много лет назад богатый турист дал Теренсу 100 долларов. Это была самая большая удача в жизни гида, но с тех пор он уже давно жил впроголодь. Пробовал приторговывать наркотиками, но это занятие пришлось бросить из-за конфликтов с другими торговцами.Я сообщил парню, что сам нахожусь в сложных финансовых условиях и в данный момент ищу место, где можно бесплатно переночевать. Очень рассчитываю на один собор поблизости.
- Забудь об этом, приятель! Я знаю этих типов – они готовы часами разглагольствовать о милосердии, но отправят тебя ночевать на улицу. Лучше сразу иди в гостиницу Армии Спасения, убеждал меня Теренс. – Слушай, а что тебе подзаработать немного?
- Подзаработать?! В Бомбее, где миллионы людей согласны трудиться весь день за плошку риса? Что здесь можно делать?
- Как что?! Сниматься в кино! В Болливуде! - радостно кричал Теренс. – 500 рупий в день плюс бесплатная еда.
500 рупий – это почти 11 долларов. Звучало соблазнительно, но я сомневался. Если все так просто, что же он сам не идет сниматься в кино, а бегает за туристами, в надежде на чаевые? Теренс объяснил: Болливуду нужны только иностранцы – своих и так более чем достаточно.
Попасть в Болливуд оказалось совсем нетрудно. Каждый день по Колабе – району дешевых гостиниц, этакому «туристическому гетто» - рыщут киноагенты. «Отлов» иностранцев для кино – стабильный и прибыльный бизнес, в нем есть своя иерархия. На самом верху пирамиды стоят люди, имеющие непосредственное отношение к кино – координаторы по кастингу и их помощники. Потом идет их агентура - портье дешевых отелей, официанты, таксисты: эти сообщают о появлении свежих кандидатов. В самом низу пирамиды навязчивые гиды-попрошайки, уличные продавцы и даже мелкие торговцы наркотиками. Они также помогают заманивать туристов в лапы киношников. Услуги этой братии оплачиваются из гонорара артиста. Тогда я этого не знал и думал, что попасть в кино – большая удача. Утром я отправился на встречу с Теренсом. Несмотря на раннее время, по району бродили сомнительные личности, предлагавшие купить разукрашенные барабаны, огромные воздушные шары или порцию гашиша. Из одной лавки мне в спину донесся возглас на исковерканном русском: «Эй, товарищ! Шубу покупай, давай-давай!» Сказывалась близость дорогого отеля «Тадж Махал», где часто останавливаются богатые русские туристы. Вот только зачем они покупают в жарком Бомбее шубы?
«Ш-ш-ш, мистер! Хаш-ш? Кофи ш-шоп?» - подобный шепот сопровождал меня всю дорогу. Одного из «шептунов»-наркоторговцев я поймал за шиворот и пригрозил сдать в полицию. Но тот лишь гнусно захихикал и, вырвавшись от меня, скрылся в переулке.
Теренс познакомил меня с парочкой киноагентов, и я сразу же отправился на кинопробы вместе с другими новичками. Компания подобралась разношерстная – киноагент Гириш, молодой американец Ник, два пожилых Майкла (один из Австралии, другой преподаватель из университета Беркли) и бородатый израильтянин Омер.
До парка Боривали в пригороде Бомбея добирались на электричке. В вагоне была жуткая давка. Индусы энергично толкали друг друга кулаками и локтями, отвоевывая каждый клочок жизненного пространства. На остановках сквозь металлические прутья на окнах просовывали руки нищие. Пассажиры, чудом не выпадая наружу, гроздьями висели в дверях. Выходить из вагона пришлось с боем, повалив на пол несколько особенно агрессивных пассажиров.
В Боривали снимали фильм «Последний герой» про войну между индийской освободительной армией и британскими колониалистами. Иностранцы понадобились режиссеру, чтобы обрядить их английскими офицерами и убить в бою. Лучше всего на роль зловредных империалистов подошли Майклы и молодой Ник. Нас с Омером забраковали. В моем облике не было достаточной империалистичности, а израильтянина подвела семитская борода, не свойственная британским офицерам.
Первая неудача меня не обескуражила – уже через день я снимался в массовке. Фильм назывался «Свадебные сладости». В ресторане пятизвездочного отеля Hayatt пела девушка с гитарой, а вокруг нее за столиками сидели «белые мистеры». Их присутствие должно было подчеркивать и без того высокий статус заведения.Мне и еще дюжине молодых европейцев предстояло играть «белых мистеров». Вид у нас, однако, был совсем не ресторанный – цветастые футболки, шорты, кеды. Я вообще пришел на съемки в единственной своей приличной футболке – камуфляжной. Чтобы хоть как-то замаскировать нас под «мистеров», костюмеры каждому выдали по пиджаку. Статистов рассадили за столики, вместо вина в бокалы разлили лимонад. Напротив меня оказались две симпатичные индианки модельной внешности. Одеты девушки были умопомрачительно – блузки с блестками, короткие юбки, все в каких-то колечках и цепочках. При малейшем движении индианки мелодично позвякивали. Я не сводил с них глаз. Но вскоре меня пересадили к несимпатичным индусам. За пару дублей индусы высосали весь лимонад и теперь у нас на столе стояли пустые бокалы.
- А этот – вообще в армейской майке! Откуда их понабрали-то… - сказано было по-русски из-за соседнего столика. Две прилично одетые белые девушки неодобрительно посматривали на меня..
Через несколько минут я уже знал, что Света и Юля родом из украинского города Сумы. Первой в Индии обосновалась Юля – и проторила путь в болливудскую массовку. А ее подруга Света, театральная актриса, с детства увлекалась индийскими фильмами и танцами, и потому поддалась уговорам подруги приехать в жаркий Бомбей – делать кинокарьеру. Все же в Болливуде это легче, чем в Сумах. Да и платят больше.
Съемки окончились, и мы расстались. Сумские подружки наняли рикшу и укатили домой. А нас, статистов из Колабы рассадили по такси. Мы долго петляли по грязным улочкам, по кварталам-свалкам, где люди живут в «домах» из картонных коробок. Согласно последней переписи, в Бомбее почти 22 миллиона жителей, и из них 5 миллионов обитают в трущобах. На одном из перекрестков мы попали в пробку. Вдоль машин ходил косматый тип, наряженный дервишем, и просил денег: звякал монетами, махал посудиной с углями, окуривая машины дымом. «Наверное, благословляет», - решил я. К нам дервиш тоже подошел, но получил решительный отказ – он был далеко не первым, кто приставал к нам сегодня с подобной просьбой. Тогда дервиш быстро замахал посудиной и напустил в кабину такси едкого и вонючего дыма. Водитель зажал рукой нос, три шведки на заднем сиденье надсадно закашлялись. А попрошайка, ехидно улыбаясь во весь щербатый рот, уже стучал в стекло соседней машины.
И вот я стал хиппи и наркоманом. В фильме «Чарас» наша коммуна где-то в лесу выращивала наркотическое зелье в промышленных масштабах. Всех «наркохиппи» играли, естественно, европейцы. На площадке я вновь встретил Юлю. Свету на этот раз почему-то не взяли. Зато нашу постсоветскую компанию пополнили грузин Малхаз и Сергей из Киева. Они жили в медитационном центре Ошо и в Болливуде подрабатывали уже давно.Малхазу было за сорок. В прошлом десантник, филолог и бизнесмен, в Индию он приехал в поисках мудрости. Да так здесь и остался. В этом фильме благодаря своему богатырскому телосложению и волосатой груди спокойный и рассудительный Малхаз играл охранника-боевика с автоматом Калашникова.
Еще более экзотичным персонажем оказался пятидесятилетний Сергей. Бывший диссидент, пьянчуга и матерщинник, он был убежден, что уже достиг вселенской мудрости и потому время от времени поучал Малхаза и всех окружающих. Сергей был коренаст, бородат и волосат. Сам Карл Маркс мог бы позавидовать его гриве. В руке киевлянин постоянно перекатывал металлические шары, а на плече у него сидел тощий кот, привязанный веревочкой. Мудрец плохо говорил по-английски и на хинди, но и этого словарного запаса ему хватало, чтобы ругаться, кривляться и поучать окружающих. Местные прозвали Сергея «баба» с ударением на последний слог, что на хинди означает «уважаемый». Именно так он обращался ко всем без исключения индусам. На съемках Сергей играл сам себя – сидел под кустом, крутил шары и затягивался здоровенным косяком с марихуаной.
Посреди леса киношники построили сараи и лаборатории по производству «ганжи». Статистов нарядили в цветастые рубахи, для убедительности разодрав их в лохмотья. Некоторые наши артисты не переодевались. У них и без того был достаточно странный вид…В первый день съемок я изображал бездыханное тело, видимо окончательно обкурившегося обитателя коммуны. Похоже, играл я убедительно: отпуская статистов со съемки, ассистент по кастингу велел мне приходить назавтра.
На следующий день я явился на съемочную площадку не один. Ко мне присоединился мой товарищ Юрий Болотов со своей знакомой Наташей, жившей в Индии уже почти пятнадцать лет. Теперь нас было шестеро, и русский язык на площадке начал потихоньку теснить английский. Иностранцы удивлялись: «И здесь русская мафия!».
Меня повысили – я уже не просто валялся в траве, а вместе с симпатичной норвежкой изображал влюбленную пару. А Юрий попал на наркоконвейер – мял декоративную «ганжу», просеивал ее через сито и варил нечто запрещенное в металлической бочке. Технология выглядела настолько правдоподобно, что некоторые европейцы старательно конспектировали все стадии производственного процесса.
Для каждой сцены заново устанавливали камеру и свет, двигая щиты с натянутой пленкой. Щиты отражали свет и создавали тень, когда это было необходимо. Главный осветитель важно ходил по площадке с рупором и нещадно гонял своих подчиненных, которых было несколько десятков. Помощники без устали передвигали гигантские щиты, средние и совсем крохотные щитки, загоняя солнечные зайчики в нужную сторону. В пылу работы осветители со своими щитами и прожекторами высовывались из кустов, свешивались с веток деревьев, стояли по пояс в ручье.Томительное ожидание между съемками актеры массовки коротали по-разному. Кто-то беседовал, кто-то играл в шахматы или в карты. Двое голландцев проспали несколько дней в куче листьев. Их так ни разу и не снимали, но деньги заплатили все равно.
Сниматься в «Чарасе» было весело, но к концу съемок от нас решили избавиться. Сначала забили насмерть одного израильтянина в сарае. В течение шести дублей его били палкой по животу, а он каждый раз выплевывал на себя набранный в рот томатный сок. Потом «прикончили» остальных. Конкурирующая группировка наркопроизводителей в пончо и пуштунских шапках гонялась за нами по ручью, и отстреливала из автоматов Калашникова. Застрелили бразильца Рикардо, утопили в ручье Сергея. Он падал в каменистый ручей вниз головой, распластав руки-крылья, как раненая птица. Когда Сергей вылезал из воды, ему аплодировала вся съемочная группа. Даже профессиональные каскадеры оценили его падение.
Съемочный процесс затягивал – хотелось сниматься все больше. И вот мне предложили работу в том же «Последнем герое», кастинг на который я не прошел в Боривали. Так я попал в Фильм-сити – огромную студию в Андери, престижном районе Бомбея. Нас было четверо – русский, англичанин и двое американцев. Мы, играли офицеров британской армии, которые должны были организовать переправу отряда на другую сторону реки. Под нашим командованием находились четыре резиновые надувные лодки полные солдат-индусов.
Съемка намечалась дорогая и потому очень ответственная. Решили делать только один дубль. Реку заранее щедро напичкали пиротехникой. Ружья также были заряжены мелкими, но шумными петардами. Помощник режиссера несколько раз повторил задачу: сначала будет вспышка слева, потом справа, потом большой взрыв по центру. После этого мы с криками прыгаем в воду. Прозвучала команда «Action!», и наши резиновые лодки отчалили от берега.
Однако все пошло не по плану. Перестарались пиротехники: взрывы грохнули сразу со всех сторон, рядом с лодками из воды взметнулись двухметровые столбы пламени. Видимо, не я один растерялся – паника вокруг выглядела очень натурально. Но терять время было нельзя, и я стал отыгрывать свою роль. Когда, наконец, раздалось «Стоп!», мы с англичанином, тяжело дыша, стояли на берегу.
К нам подходили индусы и одобрительно хлопали по плечу: «Молодцы!» Американцы скромно стояли чуть поодаль. Сухие. Они не стали выпрыгивать из лодок – испугались. Но вокруг царила радостная суета, и никто их не корил. Сцена удалась – и известный в Индии режиссер Шиам Бенегал лично поздравил каждого актера.
С этого судьбоносного дня мне платили по 700 рупий за съемку. И работа была постоянно. Нас с Юрой уже знали почти все старожилы Колабы, многие из них снималось в кино. Правда, из самой Колабы мы перебрались в портовую часть Баллард Эстейт в десяти минутах ходьбы от туристического гетто. Гуляя по городу в первые дни приезда, я познакомился с моряком из Шри-Ланки. В Бомбее он был известен как Силони, то есть «цейлонец». По какой-то причине моряк застрял в Индии без денег, документов и корабля. Но не унывал, надеясь, что все образуется, и он вновь попадет на родную Шри-Ланку. Силони жил на одной из узких предпортовых улочек, возле огромного скрюченного от времени дерева. Из мебели у него имелось сиденье от автомобиля. А в дупле дерева хранилась чистая смена белья и пистолет. Силони решил принять живое участие в моей судьбе и сделать из меня настоящего моряка. Он разузнал, как сделать необходимые документы и устроиться на корабль. Впрочем, мои дела уже пошли в гору, появились деньги, заработанные в кино, поэтому морским волком я так и не стал. Зато мы подружились с цейлонцем. Он был совершенно не похож на индусов. Не смотря на бедность, моряк сохранил чувство собственного достоинства. Казалось, он знаком с каждым, кто жил на самом дне бомбейского общества, и для каждого при встрече у него находилось доброе слово. Именно Силони порекомендовал переселиться в гостиницу для моряков Seamen`s Club. Проживание в ней стоило всего 1 доллар с человека за двухместный номер. В то время как в Колабе самый дешевый одноместный номер размером со стенной шкаф стоил не меньше 5 долларов. Естественно, мы с Юрой решили переехать. В прошлом Юрий был торговым моряком, и потому поселился в гостиницу без особых трудностей. На следующий день туда же отправился и я. При регистрации меня попросили показать паспорт моряка. Я достал российский общегражданский паспорт. Но подозрения все еще терзали администратора, и он спросил:- На какую компанию вы работаете?
- Балтийское морское пароходство – с достоинством ответил я.
- А какой корабль?! – не унимался настырный администратор.
- Крейсер «Аврора»!
Все эти важные сведения были скрупулезно занесены в гостевой журнал, а мне выдали ключ от номера. Я поднялся к Юре и застал его за любопытным занятием. Он пытался отчистить испачканные красной краской трусы.
- За эти несчастные рупии приходится кровью обливаться! – ворчал Юра. В этот день его застрелили в «Последнем Герое».
В гостинице для моряков было хорошо, просторно. Там даже был телефон. Теперь агенты могли звонить нам прямо в гостиницу. Съемок было много, и информация о них могла появиться в любое время суток. Агенты гонялись за актерами, а постоянные актеры за агентами. Не только русские снимались в Болливуде помногу. Канадец Алэйн, крутившийся в Болливуде уже полгода, рассказал, что за год в Индии снимают около тысячи фильмов. В основном, как шепотом уверял канадец, на деньги мафии: наркобароны отмывают через Болливуд свои капиталы, вот почему в индийском кино вертится так много денег. Многие фильмы даже не окупают вложенных средств, но это и не требуется. Потеря двадцати процентов капитала устраивает инвесторов.
Не знаю. Насколько я могу судить, в Болливуде и без того дела идут полным ходом. Популярность кино в родной стране просто бешеная. Индийцы любят свои «масала-фильмы». Масала на хинди - «специи, приправы». В Индии все «масала» - еда, питье, музыка, кино... Индийский фильм, как и индийская кухня, полон приправ – тут любовь, погони, драки, песни, танцы, убийства, шутки и розыгрыши. Все вперемешку, без деления на жанры – как в жизни.
Кстати, американцы, заполонив своей продукцией весь мир, так и не сумели завоевать индийский рынок. Здесь не верят голливудским фильмам, не понимают и не любят их.
Начинался праздник Дивали. Город был украшен перевернутыми красными звездами, а в небо беспрестанно уносились огненные струи фейерверков. Ходить по улицам стало небезопасно. Фейерверки были большой убойной силы. Иногда мощные петарды вставляли в бутылки, чтобы не держать руками. Но был риск, что стеклянную бутылку разнесет вдребезги, а осколки могут ранить окружающих. Каждый год праздник Дивали собирает урожай убитых и покалеченных, но изменить ничего нельзя. Люди любят Дивали. Гуляя, я вышел на набережную. Тут царило безумие. Набережная напоминала район военных действий. Несколько петард просвистело у меня над головой, чуть не задев. Но окружающие радовались царящему веселью. На бортике, ограждающим асфальтовую дорожку от воды, сидели люди. Мне запомнилась одна красивая девушка. Судя по всему, китаянка. Она сидела, сняв обувь и поджав ноги под себя. Ее глаза были закрыты, а губы шевелились. Кажется, она пела.Я пробыл в Бомбее почти месяц и за это время снялся в семи фильмах и одном рекламном ролике. Последние съемки показались мне довольно однообразными. Каждый раз они проходили в ночных клубах. Главная героиня должна была петь и танцевать, а главный герой пить, курить, и не смотреть на героиню. Типичная сцена ревности, столь любимая индийским кинематографом. Режиссер каждый раз подбадривал артиста, играющего главного героя:
- Выпей! Теперь закури! На нее не смотри!!
Камера ездила по рельсам взад и вперед, снимая то пьющего героя на фоне поющей и танцующей героини, то танцовщицу на фоне героя со стаканом и сигаретой.
Массовку заставляли пить и курить вместе с главным героем, или танцевать вместе с героиней в зависимости от замысла режиссера. Танцевать было веселее. К сожалению, практически все фильмы снимали в стиле современных музыкальных клипов – пара секунд съемки, затем камеру перетаскивается в другое место, и снимают с нового ракурса, чтобы сделать «нарезку» как можно мельче.
Периодически нас фотографировали для агентской базы. Подозреваю, что агенты даже продавали и перепродавали иностранцев друг другу. За время, проведенное на съемках, перед моими глазами пронеслись десятки актерских судеб. Большинство снималось из любопытства, некоторые ради денег. У кого-то было слишком много свободного времени, и они тратили его в компании себе подобных. Встречались люди, решившие посвятить себя кино и оставшиеся жить в Индии.Я уже привык к Бомбею. Мне нравилось работать, но индийская виза заканчивалась, и надо было отправляться дальше. Мы вновь расстались с Юрой. Он двинулся на север в Непал, а я на юг на Шри-Ланку. Позже мне пришло письмо из Болливуда. Предлагали хорошую роль и тысячу рупий за день съемок. Это было приятно. Видимо, наших и в Болливуде оценили по достоинству.