Несмотря на раннее утро на пакистанской стороне уже скопились люди, но нас, как иностранцев, пропустили без очереди. Таможенные формальности не заняли много времени, и мы оказались в новой стране. Окрестности таможни представляли собой грязный каменистый пустырь, на котором паслись овцы и валютные менялы. И те, и другие с неподдельным интересом глядели на нас. В ближайшем поселке мы с Юрой купили лимонад в лавке. Выпили и стали искать, куда выбросить пустую пластиковую бутылку. Продавец забрал ее, да и бросил на улицу прямо перед входом в свою лавку. Найти в Пакистане урну – нелегкое задание даже для Шерлока Холмса. Но местные жители такими поисками не озабочены.
В поселке мы увидели самую главную достопримечательность Пакистана – его грузовики. Это одно из самых удивительных творений человеческих рук. Не зря их называют «Душа Пакистана». В этой стране могут позабыть обо всем, относиться халатно к любой работе, но в украшение грузовиков пакистанцы вкладывают всю свою душу. Трудно найти две одинаковые машины – каждая уникальна. Кабина и борта типичного пакистанского грузовика декорированы росписью, мозаикой, аппликацией и надписями на урду, арабском или английском. На крыше кабины штыри-антенны с бантиками, иногда флюгера. Капот и крылья отполированы и украшены узорными металлическими накладками. По периметру кузова прикреплены нарезанные из фольги ленточки, металлические цепочки, колокольчики и даже птичьи перья. Двери срезаны, а кабина увеличена с помощью деревянных пристроек и таких же дверей. Разукрашенные двери с маленьким окошечком без стекла могут открываться наружу или вбок как в купе поезда. Снаружи на них навешивается навесной замок, а изнутри обычный оконный шпингалет. За кабиной как правило расположена специальная надстройка, используемая для расширения кузова. В грузовик можно уложить столько груза, сколько, по мнению владельца, он выдержит. Поэтому гора перетянутых веревками товаров может возвышаться над кузовом, выступая за его края на несколько метров. Движущиеся по трассе тяжело груженые разукрашенные грузовики представляют собой сюрреалистическое зрелище. Каждый водитель гордится своим грузовиком и с удовольствием дает его фотографировать. Обделенный же вниманием иностранного фотографа шофер расстраивается, и даже становится жертвой насмешек более удачливых коллег.
Вглубь страны мы отправились в кузове пикапа. Путь был долог, а палящее солнце опасно для человека. От вредного ультрафиолета Юру защищала панама, а мне водитель подарил головной платок. Я намотал его и стал похож на моджахеда.
Дорога была вполне приличная, асфальтовая, вдоль нее на равном расстоянии друг от друга лежали яркие белые камни примерно одинакового размера – светоотражатели. Проезжали мимо поля, на котором часто и беспорядочно в песок были воткнуты длинные деревянные палки – местное кладбище. Камни и палки – универсальный материал, экономит пакистанцам кучу денег.
Иногда в пустыне мы замечали сложенный из камней на песке квадратный силуэт – мечеть. Местные жители, не имея возможности выстроить полноценное здание, лишь обозначают его контур с куполами и минаретами. Аллах и так поймет и будет милостив. Наш пикап подобрал в пустыне еще одного пассажира, и высадил через пару десятков километров. Пакистанец направился к домику, одиноко стоящему посреди бескрайних песков. Домик в полтора метра высотой, был сложен из крупных круглых камней, а крыша из веток. Квадратным силуэтом была пристроена «мечеть». Что еще нужно для полноценной жизни?
Впереди показался пост полиции, и водитель, не долго думая, повернул в пустыню, в объезд. В песках уже была накатана глубокая колея. Немногие водители стремились к встрече с представителями власти. Отрезок асфальтовой дороги возле поста, казалось, вообще был затянут паутиной. Несколько минут мы тряслись по песчаным колдобинам, а потом вновь выехали на трассу.
Дорога бежала дальше, замысловато изгибаясь, а каменистая прежде пустыня сменилась совсем уж песчаной. Здесь ветер играл барханами, закидывая мелкой светло-желтой крупой асфальтовую дорогу. Неподалеку показался столб песчаного смерча. Гигантская воронка невозмутимо покачивалась на одном месте, раздумывая, стоит ли отправляться на вечеринку в ближайший населенный пункт или просто утихнуть самой собой.
Иногда дорога пересекала железнодорожные пути. В таких местах не было семафоров и шлагбаумов, а лишь стоял щит с надписью «Danger! Cross at your own risk» (Опасно! Пересекайте на свой страх и риск). Хотя вероятность риска была сильно преувеличена – поезда на этих дорогах не частые гости.
В небольших городках над крышами домов развевались флаги – зеленые государственные и черно-полосатые – ортодоксального ислама. На зеленых флагах был изображен полумесяц, но иногда и другие картинки, например портрет основателя Пакистана Мухаммеда Али Джинны или изображение Микки Мауса. Полосатые флаги вывешивали исламские фундаменталисты, ратующие за заключение демократических свобод в строгие рамки законов шариата. На заборах и стенах домов встречалась аббревиатура BNP, Национальная партия Белуджистана. Особенно впечатляла эмблема этой партии – окровавленный топор. Белуджистанские националисты ратуют за отделение провинции от Пакистана, которая если и произойдет, вряд ли будет бескровной.
Высадившись в одном из городков, мы решили поужинать. У нас остался последний из американских саморазогревающихся сухих пайков, захваченных нами в Ираке. Уселись на кровать в местном общепите (кровати там были вместо столов, очень удобно: днем – ресторан, ночью – гостиница). Поставили кипятиться воду для чая. Вокруг собрались зеваки. Жестом фокусника я достал из рюкзака пакет с химическим реактивом, положил внутрь запечатанную упаковку с едой, налил холодной воды из бутылки и, зажав горло пакета рукой, засунул в картонную упаковочную коробку. Народ удивленно придвинулся поближе. Тут из пакета повалил пар. «Держи!» – крикнул я и протянул дымящуюся вибрирующую коробку ближайшему бородатому зеваке. Тот испуганно отскочил в сторону, остальные тоже бросились врассыпную. Бомба!!! Взрыва, конечно, не было. Но еще долго смущенные пакистанцы не решались потрогать странную самовозгорающуюся коробку.
Местные жители выглядели забавно. Грозный душманский вид, чалмы и длинные черные бороды сочетались с радостными открытыми улыбками и трогательным, почти детским, любопытством. Некоторые старики красили бороды и волосы в рыжий цвет, чтобы скрыть седину и сохранить надежду на повторную женитьбу. Почти все пакистанцы обожали фотографироваться и при появлении камеры выстраивались рядком и начинали позировать.
Заночевали на окраине городка. С наступлением темноты заголосил муэдзин, созывая верующих на молитву. Вот только голос почему-то был женский или даже детский. Странно, разве могут быть женщины или дети муэдзинами?
На другой день мы приехали в Кветту, столицу Белуджистана и первый крупный пакистанский город на нашем пути. Именно здесь, по мнению многих, скрывался Усама Бен Ладен и прочие члены «Аль Кайды». Город не казался опасным или недружелюбным. Напротив, встретил нас улыбками, приветственными возгласами и приглашениями зайти на чай. По улицам Кветты носились трехколесные моторикши, ревели автобусы с сидящими на крышах и висящими гроздьями в дверях пассажирами. Двигались телеги запряженные ослами, быками и верблюдами. Восточный хаос и неразбериха, неповторимый средневековый колорит. Однажды я видел по телевизору рекламу туристических путевок в современную, цивилизованную Малайзию. Рекламный слоган гласил: «Малайзия – настоящая Азия». Нет, ребята, настоящая Азия – это Пакистан!
Гостеприимство в Белуджистане исключительное. Мы зашли в интернет-кафе, и в оплату вручили хозяевам доллар. Хозяева взяли доллар, посчитали на калькуляторе курс и дали на сдачу несколько рупий. Потом предложили выпить чаю. Мы согласились, и вслед за чаем появилась еда. А после обеда хозяева вернули наш доллар – путешественникам он нужнее.
Мы заглянули в лавку, чтобы попросить воды и протянули хозяину пустую двухлитровую бутылку из-под кока-колы. Показали жестами: «вода», «пить». Хозяин кивнул, передал бутылку мальчишке и что-то сказал. Мальчишка убежал, а нас пригласили пройти внутрь в тень и отдохнуть. Мы совсем взмокли от ходьбы по жаре. Пока паренек отсутствовал, нас угостили арбузом и разными фруктами. Через пять минут появился запыхавшийся гонец и протянул нам… новую запечатанную бутылку кока-колы. Это был подарок от фирмы, хозяин был очень доволен, полагая, что угадал пожелание гостей.
Зашли в хозяйственный магазин, чтобы купить тюбик клея, и нам тут же его подарили.
Именно здесь в Белуджистане, в непосредственной близости от афганской границы, в свое время базировались лагеря душманов, талибов и прочих экстремистов, боровшихся против коммунистов в Афганистане. Победив коммунистов в чужой стране, пакистанцы, похоже, построили коммунизм у себя.
Покинув Кветту, мы двинулись на юг в сторону Карачи. Автостоп давался легко, ждать почти не приходилось, а народ попадался общительный и жизнерадостный. К концу дня мы устроились на ночлег в Калате в яблочном саду, куда нас пригласили его владельцы. Это был большой сад, им владела одна семья на протяжении четырех поколений. Яблоки вырастали крупные, с голову младенца, и очень сладкие. Их вкус напоминал вкус меда.
За садом располагалось деревенское кладбище. Могилы – продолговатые холмики с установленными на них камнями. Два камня для мужчин, три – для женщин. По мусульманским традициям, чрезмерные почести мертвым не нужны. Один холмик был обнесен невысокой оградкой. Это означало, что здесь лежал человек религиозный и благочестивый, почитаемый потомками.
На следующий день мы добрались до Хосдара, где неожиданно нас пригласили на дачу правительства Белуджистана. Вечеринка посвящалась женитьбе сына одного известного и уважаемого доктора. Быть доктором в Пакистане очень престижно, а свадьба – одно из самых значительных событий в жизни мужчины, поэтому вечеринка была подготовлена на славу. Среди приглашенных гостей были два экс-премьера Белуджистана, наследный принц Калата и множество докторов со всей провинции. Присутствовали только мужчины, из чего мы решили, что это все-таки не сама свадьба, а «мальчишник» предшествующий ей.
На траве в саду были расстелены длинные полосы ткани, заменяющие собой столы и стулья одновременно. На углях томились жареные индейки, рядом готовили плов в огромном казане. Гости прибывали и рассаживались рядами, скрещивая ноги по-турецки. Каждый новый гость здоровался за руку с присутствующими. Пакистанцы были одеты примерно одинаково: в длинные белые рубашки и белые же штаны. Отличить, кто из гостей V.I.P., а кто нет, было не просто – полная демократия. Отличия в социальном положении можно было предположить лишь по тому, сколько человек подало руку вновь прибывшему гостю. Малоизвестные или малозначительные гости ограничивались кратким приветствием и норовили сразу же сесть к «столу». Известные и важные гости здоровались долго, обнимались и целовались друг с другом, оглашая сад громкими приветственными возгласами.
Сама вечеринка не заняла много времени. Гости смели угощение, распрощались друг с другом и укатили по своим делам. Кто на джипе с охранниками, а кто на стареньком мопеде. Россиянину, привыкшему к многочасовым застольям с алкогольными возлияниями, причин такой поспешности было бы не понять.
Мы двинулись дальше, размышляя об особенностях национальных празднеств, но скоро наши размышления прервало появление огромного грузовика. Разукрашенный красавец вез помидоры в Карачи и согласился захватить и нас. Мы комфортно разместились на вершине самоходного небоскреба из коробок с помидорами. Сверху открывался шикарный вид. Лица обдувал приятный ветер. Встречные машины радостно сигналили нам, а их пассажиры приветственно махали руками. Путь до Карачи был неблизкий. Пока мы ехали, пейзаж обновлялся несколько раз. Пустынная степь сменялась цветущими садами, сады – рисовыми полями, за ними появлялись горы, потом вновь пустыни. Встречались и деревни из глиняных домов. Люди здесь жили также как тысячу лет назад. Мужчины пасли скот, женщины шли по своим делам, неся на головах кувшины с водой.
Стемнело. В Карачи мы рассчитывали приехать утром, поэтому нам оставалось ночевать прямо на вершине движущегося грузовика. Мы разложили спальные мешки и привязали себя веревками к грузовику, чтобы не свалиться во сне. Мирное урчание мотора, теплый ночной ветер и плавное покачивание увели нас в мир сна.
За два часа до рассвета мы прибыли в Карачи на оптовый продовольственный рынок на окраине города. Несмотря на раннее время, рынок активно работал, и был переполнен посетителями. Здесь розничные продавцы покупали фрукты и овощи, готовясь к очередному торговому дню. Электричества не было, а свет сотен керосиновых ламп, придавал месту почти мистическую атмосферу. Пробравшись через торговые ряды, мы вышли на дорогу.
Первое впечатление от города было пугающее. Бродящие в темноте сутулые тени при ближайшем рассмотрении оказывались жутковатыми нищими, с которыми совсем не хотелось иметь дела. Возле одной из лавок нас обступили местные механики, желающие помочь нам «найти дорогу». Их лица, как и одежда, были черны от грязи, а зубы красны от жевательного табака. Лишь глаза ярко блестели в темноте. Если бы мне довелось снимать триллер, я бы, пожалуй, пригласил этих ребят. Но оказаться героями подобных фильмов нам не хотелось, поэтому мы постарались скрыться от незваных «помощников».
Город просыпался на наших глазах. Люди, лежащие на тротуарах, газонах и лавках потихоньку вставали и потягивались. Замечая нас, нищие беззубо улыбались и тянули руки за подаянием. Истощавшие женщины показывали неприличные жесты, предлагая нам неизвестно что – гадать на эту тему не было желания. Аккуратно переступая через груды мусора и кучи навоза, мы добрались пешком до центра города, а оттуда до российского консульства. Неподалеку находилась гробница мусульманского святого, и вокруг гнездились дервиши и прокаженные, ожидающие от давно умершего святого бесплатной благодати.
Возле самого консульства нищих не было. Зато были охранники, вооруженные ружьями. В консульстве нас приняли замечательно. Пожалуй, это было самое гостеприимной консульство из всех, что я видел. Его работники оказались милыми и дружелюбными людьми. Нас поселили в гостевую квартиру. Вечером жители консульского городка, включая детей и самого генерального консула, собрались, чтобы послушать рассказ о наших приключениях. После выступления, к нам подошел директор Российского культурного центра и предложил выступить на географическом факультете в Университете Карачи. Мы с удовольствием согласились.
В зале университета Карачи собралось около трехсот человек. Мы показывали фотографии на большом экране и рассказывали о наших приключениях. Студенты приняли нас очень хорошо, а о приезде «известных российских путешественников» даже сообщили в новостях.
Днем Карачи выглядел веселее, чем ночью. Если смотреть из окна автомобиля, то город даже казался современным и цивилизованным. Вот только слишком много полиции вокруг, экипированной словно для боевых действий – автоматическим оружием и бронетехникой. В городе постоянно проходили стычки на этнической и религиозной почве, да еще кто-то периодически пытался поднять на воздух американское посольство.
На дорогах Карачи царил привычный для Пакистана хаос. Машины громко сигналили по поводу и без, подрезали друг друга, выезжали на встречную. Почти все они были помяты или поцарапаны. В Пакистане почему-то не принято включать «поворотники», водители показывают поворот руками, высовывая их из окон. На одном инкассаторском броневичке даже было написано «Руками не сигналим!» - бронированные окна не открывались.
На многих монументах был выбит девиз Пакистана: «Единство, Вера, Дисциплина». Уж где-где, а в Пакистане не пахнет ни единством, ни дисциплиной. Да и вера у каждого своя и различается даже в рамках официально провозглашенного ислама. Пакистан постоянно сотрясают военные перевороты и прочие катаклизмы, как будто многострадальная земля заслужила гнев небесных сил. Вот и к нашему приезду у берегов Карачи затонул нефтяной танкер. Нефть разлилась по воде, и над городом, особенно в прибрежных районах, стало трудно дышать. С крыши нашего дома в консульском городке было видно этот танкер переломившийся пополам. Морское побережье оцепила полиция и не давала никому приближаться к воде, за исключением нищих, частных владельцев картонно-тряпочной недвижимости на берегу.
Еще одно выступление прошло в культурном центре, где мы познакомились с русскоязычным пакистанцем, решившим отправиться с нами автостопом в Хайдарабад. Что ж, втроем веселее. Путь до Хайдарабада занял несколько часов. Город оказался шумным и неблагоустроенным. Пешеходные тротуары отсутствовали. По улицам без всяких правил движения перемещались грузовики, автобусы, трехколесные мотоколяски, верблюды, ослы, коровы и велосипедисты. Даже двухколесные транспортные средства были чрезмерно нагружены: на некоторых мопедах ехало до шести человек одновременно! Шел дождь, вода рекой заливала проезжую часть. Высоченные мусорные кучи громоздились прямо посреди дороги, и транспорту приходилось объезжать их. Хождение по городу напоминало сцены из фильмов про Индиану Джонса – опасность грозила со всех сторон одновременно. Увернешься от мотоцикла – врежешься в корову.
Вдоль дорог шла оживленная торговля. Например, продавали посуду сделанную из старых автомобильных покрышек. По словам нашего нового знакомого, в Хайдарабаде находится самый длинный в мире базар. Его длина – четыре километра.
Месяцем раньше в город приезжал президент Пакистана Первез Мушарраф. К приезду высокого гостя глава города приказал дополнительно расковырять дороги и разрушить то, что еще не разрушилось само, а потом возил президента по самым жутким трущобам и колдобинам, показывая как беден Хайдарабад, и как он нуждается в дополнительном финансировании.
Гуляя по городу, мы зашли в одну из мечетей: не простую, а особо почитаемую. Здесь хранились отпечатки рук мусульманского святого имама Али, родственника Мухаммеда. Отпечатки якобы обладали целительной силой, поэтому в мечеть приходили лечиться бесноватые. Они лежали вповалку, держась руками за решетки и другие выступающие части мечети. Некоторые молчали, других раздирали на части шайтаны, заставляя кричать, трястись и дергать конечностями. Одна женщина носилась по мечети и кричала басом. Во дворе росло священное дерево, чьи корни были мертвы и лежали на камнях, а крона чудесным образом зеленела. Возле входа в мечеть сидели музыканты и играли веселые мелодии, а двор был засыпан лепестками роз, принесенных в подарок верующими.
Из Хайдарабада мы уезжали при помощи местных полицейских, подсадивших нас на грузовик. От города шла отличная асфальтовая дорога, которую построили совсем недавно. Фанерный щит возле нее гласил: «Лучше поздно, чем никогда. Национальное управление автодорог». Теперь наш путь вел на север из провинции Синд в провинцию Пенджаб. По дороге мы заехали в Хараппу – древнейший город. Многие говорили, что нельзя побывать в Пакистане и не посетить Хараппу. Никакого особого впечатления она на нас не произвела. Прилизанные для туристов невзрачные руины, как расчесанные на пробор несколько волосинок на лысой голове. Говорят, камни древнейшего города растащили при строительстве железной дороги в начале века. Бесценного исторического наследия как раз хватило на двадцать километров путей. Что действительно удивило, так это бильярд, стоящий в близлежащей деревне. Откуда он там взялся – непонятно. Такая бедная деревня, жители ходят в лохмотьях, и надо же – бильярд! А все же хорошо, что мы побывали в Хараппе. Теперь и мы всем, кто хвалится, что был в Пакистане, сможем говорить: «А вы были в Хараппе? Как, вы не были в Хараппе?! Да вы просто не видели Пакистана!!»
Ближе к Лахору попадались поселения, в которых люди жили в шалашах или тряпичных палатках. Они напоминали нищих, но бедными явно не были, имея во владении огромные стада верблюдов. Тысячи пасущихся на равнине горбатых гигантов – невероятное зрелище.
Дорога от Лахора до Исламабада – шикарный автобан с забавными дорожными знаками. Например, красный треугольник «Осторожно, дикие черепахи». Дорогу действительно переползали черепахи, а иногда игуаны, не меньше метра длинной.
В Исламабаде мы остановились в коррпункте ИТАР-ТАСС. Нас хорошо приняли и даже организовали встречу со студентами университета Каид-и-Азама имени Али Мухаммеда Джины. В разговорах и встречах, мы почти и не видели самой столицы. Запомнился лишь памятник на окраине города, посвященный первому ядерному испытанию, проведенному Пакистаном в 1998 году. Чуть позже мы обнаружили памятники ракетоносителям «Шахин» и «Гаури». Пакистан – ядерная держава, чем и гордится. Появление у столь непредсказуемой страны такого серьезного оружия закономерно волнует мировую общественность. Но и пакистанцев можно понять – рядом находится мощный, многонаселенный и агрессивный сосед Индия. Хочется надеяться, что ни Пакистану, ни тем более Индии не доведется сравнить чье оружие лучше.