Поздним вечером мы с женой сидели на кухне нашего вьетнамского дома. На террасе за дверью покачивалась на ветру пучеглазая вяленая рыба и несколько бледных кальмаров, которых выловила на удочку жена. Во дворе шевелили листьями кусты с красными шишками цветов, я сам привез их на мотороллере из ближайшей цветочной лавки и посадил в проломах между бетонными плитами - для красоты. У входа в сад тренькали метровые трубки колокольчика, купленного в буддистском монастыре. Наша жизнь в курортном поселке Муйне казалась комфортной и благостной.- Слышишь?! – вдруг приподнялась с плетеного кресла жена.
Издалека донесся жалобный писк. Потом затих, но через пару минут раздался снова: и-а-а-а-а-а-у! Писк был настойчивый, будто кто-то возмущенно кричал Вселенной: «я здесь, я один, почему про меня забыли?!» Вселенная невозмутимо ответила треском цикад, звяканьем колокольчиков и хрюканьем свиней с ближайшей свинофермы.
- Он давно кричит. Кажется, я вчера его слышала. Это наверное котенок, совсем маленький – сказала жена. – Пойдем его искать?
Мы вышли во двор. Пронзительное «и-а-а-а-а-у» доносилось из-за забора соседнего дома. Соседи, какие-то иностранцы, появлялись здесь один раз, на Новый год. В прочее время дом пустовал.
Я осмотрел забор: высокий, надежно защищавший дом от грабителей. Глухие ворота были заперты. Что делать? Лезть в дом спасать котенка? Незаконно! Вызвать вьетнамскую полицию? Но кто приедет в такой поздний час, да еще ради бездомного котенка?!
Существо продолжало пищать. Жена с надеждой смотрела на меня. Я положил под ноги несколько кирпичей, забрался повыше, схватился руками за край забора и подтянулся наверх. Прыгать пришлось наугад в темноту, я лишь надеялся, что на земле не лежат бутылочные осколки или колючая проволока. Приземлился в траву. Крики раздавались совсем близко. Осторожно шагая между кустов, я пошёл к дому.
Среди скопившегося на крыльце хлама я разглядел крошечный комок. Это был котенок нескольких дней от роду, у него едва открылись глаза. Мамы-кошки рядом не было, наверное, забыла его, или ещё что-то случилось. Котенок был голодным, потому и вопил без остановки.
Я взял дрожащее тельце в руку и понес к забору. Осторожно передал жене, и спрыгнул вниз. При свете лампы мы рассмотрели это существо: сморщенное и несчастное.
- Кажется, это мальчик! Нужно его накормить. – сказала жена. – Он хочет молока.
Молока в доме не было. Может йогурт? Я налил белой жижицы в блюдце, обмакнул туда палец и попытался намазать котенку пасть. Но тот уворачивался и йогурт есть не хотел.
- Запрем его на кухне. Завтра что-нибудь придумаем, – решил я. Оставил немного йогурта в блюдце, и мы пошли спать.
Но выспаться не удалось. Одуревший от голода котенок ползал по кухне и вопил так отчаянно, что измучил не только нас, но и соседей в доме с другой стороны. Среди ночи раздался грохот, это в крышу нашей кухни от соседей прилетел камень. Я не стал устраивать русско-вьетнамскую войну и кидаться камнями обратно. Запер котенка в туалет, а рано утром поехал в поселок за молоком.
Молоко продавалось только ароматизированное в маленьких упаковках – с ванилью, клубникой или шоколадом. Взял несколько упаковок на выбор, пусть сам решает. Вернулся домой и налил молоко в блюдце. Но тот не умел лакать и не понимал, что от него хотят. Я макал котенка в блюдце, мазал ему нос, пытался кормить из ложки, показывал язык. Через полчаса возни в сладком молоке была вся кухня, но внутрь кота оно не заливалось. Если бы мне выдали верблюда и попросили засунуть в угольное ушко, то вероятно это было бы проще. Может ему не нравится сладкое? Но другого-то нет.
- Этак ты, дружище, не выживешь!
Я вышел из дома и с надеждой оглядел окрестности, вдруг объявится кошка, подкинувшая нам хлопот? Блудной мамаши не было.
Что если попробовать клизму?! – наконец подумал я. Буду заливать молоко тонкой струйкой, к тому же кончик клизмы будет немного похож на сосок вьетнамской котоматери.
Завел мотороллер и поехал в аптеку.
- Дайте клизму!
- А?
- Ну, клизму. Проблемы с животом. Ох-ох! Когда съел плохое. И тошнит. В туалет хочется. Ее сзади втыкают. Круглая такая с хвостом.
Знания вьетнамского не хватало, пришлось объяснять знаками. Продавцы хохотали, но клизмы у них не было.
Наконец в одной из аптек мне повезло. Там была пластмассовая детская клизмочка с уже залитым внутрь лекарством. Я выпрыснул жидкость в траву и промыл клизму.
- Сэр, не желаете 20 грамм ванильного? - наставил я пластмассовое орудие на котенка. Тот попятился, но отступать было некуда. С клизмой дело пошло. Котенок не смог увернуться и ему пришлось напиться молока. В тот день он уже не орал, а тихо заснул, свернувшись в сытый пушистый комок.
Спустя пару дней котенок и клизма стали лучшими друзьями. Он обнимал её, спал с ней и вылизывал её.
- Отдай, отдай! – тянул я клизму, чтобы снова наполнить её молоком, на этот раз клубничным. Но котенок цеплялся за нее лапами и не отпускал.
Вскоре мы научились пользоваться блюдцем. А затем я решил, что пить одно сладкое молоко для котенка вредно, сунул существо за пазуху и понес на рынок, чтобы поискать другой еды.
- Миу-миу! Кот! Кот! – развеселились вьетнамские торговки. Они же и придумали ему имя – Чуп-чуп, что можно перевести как Царапка. Торговки собрали мешок рыбных потрохов и голов, и я сварил Чуп-чупу первый в его жизни суп.
Котенок наелся ухи, но потом пошел в угол, обнял и лизнул ненужную уже клизму. Что-то он видел в ней родное, материнское.
Чуп-чуп освоил дом и сад, устроил подкоп под мой любимый куст с красными шишками, научился забираться на манговое дерево, выяснил, где находятся границы нашего участка, и где хранят продукты соседи.
Через месяц мы с женой покинули Вьетнам. Пересдали дом нашему товарищу - Алексею. К дому прилагалось обременение – подросший кот. Алексей обещал кота кормить и вскоре прислал нам снимок здоровенного чудовища пиратского вида. Сиротинушка Чуп-чуп уже не гулял одиноко по саду, а носился по берегу моря, самостоятельно ловил крабов и воровал рыбу у сердитых вьетнамских рыбаков. На всем побережье Южно-Китайского моря не было кота отчаяннее. Его мама так и не нашлась.