Февраль 1999-го года. Я решил отправиться автостопом в Африку, точнее – в Египет. Годом раньше, впервые выбравшись автостопом в Европу, я познакомился в Венгрии с египетскими студентами. Они пригласили в гости, и я заявил, что легко доеду автостопом до Египта. Но одно дело хвастать, совсем другое – ехать в одиночку и практически без денег через Кавказ и Ближний Восток до самой Африки. Страшновато.Я стал искать попутчиков, и тогда услышал о московском автостопном клубе «Академия вольных путешествий». Оказывается московские автостопщики тоже собирались покорять Африку. Сунув в рюкзак спальный мешок, атлас автодорог и армейский котелок, я отправился в Москву знакомиться.
Окрестив «питерским леваком», мне разрешили стать «провожающим до Египта», что меня вполне устраивало. О том, как я вернусь из Египта домой без денег и в одиночку, я не думал. Для ускорения движения участники поездки стартовали из Москвы отдельно друг от друга. В условленное время мы должны были встретиться на городском вокзале в Батуми.
Я ехал довольно быстро, так как не делал перерывов на сон. Искать ночлег в незнакомой местности я еще не умел, денег на номер в гостинице не было, палатки – тоже. На любое приглашение переночевать, хоть в сарае, хоть в прихожей, я был готов ответить согласием. И не только потому, что хронически не высыпался, но и для того, чтобы помыться и постирать одежду.
В Ставрополье водитель по имени Николай посоветовал остановиться в Батуми в доме друга его семьи – Джевдета. Точного адреса водитель не помнил и потому нарисовал в моей записной книжке план «как найти Джевдета».
- Вот здесь, - объяснял он, - улица Свободы, бывшая Ленина, тут театр, тут дома…
План получился подробным. В одном из домов жил Джевдет. Я должен был передать ему привет от Николая, и комфортный ночлег был мне гарантирован.
В Кутаиси я разговорился с уличным торговцем. Добродушный грузин удивился тому, что я путешествую по миру практически без денег. И тут же сообщил, что из Грузии меня не выпустят бесплатно. Распоряжение властей: за выезд нужно заплатить 10 долларов. Мои деньги были рассчитаны с точностью до доллара, выкидывать лишнюю десятку совсем не хотелось.
Мой собеседник поцокал языком и посоветовал не расстраиваться, а обратиться прямо в приемную тогдашнего аджарского руководителя Аслана Абашидзе.
- Раз вы путешественники, идите к нему, - предложил он. - Аслан вам бумагу даст, чтобы бесплатно выехать. Он человек хороший и всяких таких любит, - грузин покрутил растопыренной пятерней у виска.
Так в моей записной книжке появилось новое имя – Аслан Абашидзе. На исходе третьих суток я прибыл в Батуми. Аджарский пограничный контроль: массивные бетонные надолбы, горящие свечи в обесточенных будках, бородатые автоматчики в камуфляже. Таможенники не стали меня мучить и быстро пропустили.
Меня тут же подобрала машина и довезла до главного города Аджарии – Батуми. В городе не было электричества, отчего он казался вымершим. Лишь несколько мрачных фигур грелись у костров, разведённых в металлических бочках. Апокалиптическая картина из голливудских фильмов – Земля после ядерной катастрофы.
Куда идти ночью, не было ни малейшего представления. Но и слоняться по ночному городу я не мог. Отправился искать Джевдета – вдруг еще не спит, вдруг не выгонит?
Через некоторое время я обнаружил улицу Свободы, показавшейся мне необычайно красивой. Там было электричество, и мерцающие лампочки украшали растущие вдоль дорог деревья. Несмотря на эту красоту, припозднившихся горожан видно не было. Лишь стояли чёрные джипы, возле которых замерли фигуры в спецназовских шапочках-масках и с американскими автоматами на плече. Какие-то охранники?
Напустив на себя как можно более безобидный вид, я продолжил поиски. Возле здания театра меня окликнули милиционеры. Бродящий по ночному городу парень с рюкзаком вызвал у них законное удивление. Я рассказал им про экспедицию в Африку, и про то, что мне негде ночевать, и про Джевдета. Один из милиционеров вызвался мне помочь.
Поплутав с полчаса, мы нашли дом, указанный на плане. И вовсе не маленький домик с табличкой «здесь живет Джевдет», а огромный трехэтажный дом с множеством окон и дверей. Где именно живёт человек, которого я ищу, понять было невозможно.
На часах было два ночи, и будить весь дом не хотелось. Милиционер предложил вернуться с ним на пост. Его дежурство вскоре должно было закончиться, и я мог переночевать у него дома, а на следующий день отправиться к Джевдету. Это было как нельзя кстати. Любопытно, как повели бы себя российские милиционеры в подобной ситуации?
Мы вернулись к театру, но тут моего спутника отозвали в сторону, а меня окружили люди в гражданском. Представившись сотрудниками госбезопасности, они потребовали предъявить документы. Потом начались вопросы: откуда, куда, зачем. Я вновь рассказал про Африку, про Джевдета…
Планом в моей записной книжке гэбэшники заинтересовались чрезвычайно. Посовещавшись, они предложили мне проехать с ними. Отказаться я не мог, и уже через пятнадцать минут оказался в крошечной комнатушке в таинственном мрачном здании. Металлическая дверь захлопнулась, и я остался наедине со своими мыслями и страхами. Впрочем, мне было все равно, очень хотелось спать. Порадовавшись, что проблема с ночлегом решена, хоть и таким сомнительным образом, я улегся на жесткую деревянную лавку и моментально уснул.
На следующее утро меня повели на допрос. Оказалось, что я попал в Министерство государственной безопасности Аджарии. Для начала меня заставили написать объяснительную записку на имя министра госбезопасности, в которой я должен был чистосердечно сознаться во всем. Потом начались вопросы. Что ты делал ночью возле охраняемых объектов? Откуда в записной книжке подробный план этих объектов? Почему в паспорте визы арабских стран? Зачем имя Абашидзе в записной книжке?
Под перекрёстным допросом мои объяснения звучали неубедительно, я сам чувствовал это. По всему выходило, что я самый настоящий террорист. Перед выездом я наголо подстригся, чтобы не подвергать себя опасности в антисанитарных, как мне представлялось, арабских цирюльнях. Коротковолосый и небритый, я мог сойти если не за международного террориста, то уж за опасного преступника точно.
Как я случайно узнал, за две недели до происходящих событий было совершено покушение на Аслана Абашидзе, а отношения России и Грузии оставались натянутыми. В таких условиях подозрительность спецслужб была выше обычной.
Основные подозрения чекистов вызвал «секретный план», нарисованный добросердечным ставропольцем. Чуть не все строго охраняемые стратегические объекты Аджарии удивительным образом разместились здесь: резиденция Аслана Абашидзе, министерство обороны, какие-то военные объекты. То ли я собирался устроить покушение на главу автономии, то ли еще чего похуже.
Вопросы продолжались:
- Почему костяшки пальцев разбиты?
- Раньше занимался рукопашным боем, - простодушно отвечал я.
- Проходил спецподготовку! – мохнатый палец батумского следователя целился мне в грудь. Казалось, обладатель пальца прикидывает, сколько звездочек на погонах добавит ему это раскрытое дело. Осталось лишь захватить сообщников, о встрече с которыми на вокзале указано в блокноте.
Ох, этот чёртов блокнот! Даже институтские математические формулы выглядели в нём зловеще, как некий секретный код.
Я толком не успел познакомиться со своими новыми московскими товарищами, и даже не всех мог назвать по именам, что лишь усиливало подозрения. Пока готовился захват «опасной террористической группы» на батумском вокзале, было решено держать меня взаперти. Так я поселился в маленькой комнатке без окон, но с деревянной лавкой.
По ночам из щелей в полу выползали тараканы и мыши. Они моментально сожрали имевшиеся у меня скудные съестные припасы. Но голодать мне не пришлось. Опера и охранники меня подкармливали.
Грузины постоянно расспрашивали меня. Например, сколько денег у меня с собой на путешествие в Африку. Я сказал, что только 30 долларов. Вообще-то было 70, но часть денег я надежно спрятал, решив, что если тридцатку отберут, то немного останется, и можно будет попробовать продолжить путь.
Расспрашивали про автостоп, но ничего из моих объяснений не поняли. Как это можно, не имея машины, добраться дальше, чем на собственном автомобиле?!
Во время одного из допросов, аджарский чекист вдруг отбросил стоящий перед собой стул, подпрыгнул ко мне и прижал ствол пистолета к моему животу. Я продолжал спокойно сидеть. Наверное, нужно было испугаться или попытаться отпрыгнуть в сторону, но я не испугался. То, что в меня могут выстрелить, мне даже не пришло в голову. Я просто сидел и молча смотрел на чекиста.
- Не террорист! Никакой реакции! – заявил один опер.
- Точно террорист! Смотри, какая выдержка! – возразил другой. Это был тест, и опера сделали какие-то свои выводы.
Если бы в ГБ думали, что я настоящий террорист, то возможно отнеслись бы ко мне строже. Но меня не обыскивали, даже не отобрали рюкзак. Странно, а вдруг у меня в рюкзаке оружие и боеприпасы? Но видимо, дело было не в том, что чекисты ошибались насчёт меня. А в том, что меня МОЖНО было бы представить террористом, если бы это понадобилось.
Потянулись томительные дни ожидания. По ночам я воевал с мышами, а днем общался с охранниками. Для них я был экзотикой. Меня расспрашивали о петербургской жизни.
- Слушай, у вас в городе дискотэки есть? И дэвушки туда ходят? Красивые, да?! С ними танцевать можно, да?.. Эх, нас бы туда!
Приходили и спецназовцы.
- Ты, говорят, спецподготовку проходил? Покажи что-нибудь.
Аккуратно, как на тренировке, я бросил на пол одного из бойцов. Старший из них хмыкнул:
- Дай-ка, я! – после чего схватил меня за грудки и так швырнул, что из моих глаз посыпались звёзды. Эти ребята тренировались не из спортивных соображений, а чтобы сразу вышибать дух из противника.
На следующий день спецназовцы пришли извиняться и принесли в пакете жареную курицу. Об инциденте каким-то образом узнало вышестоящее начальство, а бить задержанного было не положено.
Обедать меня водили один раз в сутки в соседний корпус в сопровождении вооруженного охранника. Но все, с кем я встречался, норовили меня чем-нибудь угостить. Даже грозный автоматчик, ведущий меня в столовую как на расстрел, периодически совал мне то пряник, то апельсин.
У моих охранников было что-то вроде игры – узнать, что именно я не пробовал из грузинской кухни, и принести мне это.
- А ты пробовал хинкали? Как?! Ты никогда не пробовал хинкали?!! Ты жил зря! Сейчас мы принесем тебе хинкали! А пробовал лобио? Не пробовал?! Сейчас принесем! А пиво грузинское пробовал?..
Несмотря на хорошее отношение, с каждым днем я чувствовал себя все хуже. Что произошло с ребятами, я не знал. То ли они сейчас тоже сидят в какой-то тюрьме, то ли, забыв про меня, весело путешествуют по Ближнему Востоку. Обе мысли были неприятны.
Один из охранников принес мне случайно найденную у себя дома книгу на русском языке – «Госпожа Бовари» Флобера. Сам он подобную литературу не читал, считая ее скучной. Там даже не было иллюстраций. Выведя дарственную надпись на грузинском языке, охранник вручил книгу мне, радуясь, что сделал ценный подарок, а заодно избавился от макулатуры.
Не могу сказать, что это была лучшая книга в моей жизни, но всё же она была кстати. Я читал Флобера и отжимался. Отжимался и читал Флобера. А что ещё можно было делать в комнате 2 на 2 метра?
За неделю, проведенную в заключении, я подружился со всеми охранниками. И когда очередным утром стало известно, что меня вновь повезут на допрос, охранники пытались подбодрить меня:
- Если будут бить – держись! Главное, лишнего им не говори! Если что – мы с тобой!
Вместе с четырьмя широкоплечими операми, я сел в машину. Мы выехали за пределы комплекса МГБ, и я впервые увидел Батуми при дневном свете. Город показался мне красивым. Ехали молча, так что в голову начали лезть беспокойные мысли. Вот сейчас меня вывезут за пределы города, и по законам чрезвычайного положения, как опасного международного террориста отправят в иной мир. Наверное, это происходит именно в такие чудесные дни, когда жизнь кажется прекрасной.
Мои размышления прервал один из оперов. Повернувшись с переднего сиденья, он широко улыбнулся:
- Так ты говорил, что никогда не пробовал хачапури? Сейчас попробуешь!
Мы подъехали к заведению, где «подаются лучшие хачапури в Батуми». Допрос ограничился расспросами общего характера о моей жизни, учебе в институте и о вкусовых качествах дымящегося передо мной на тарелке ароматного хачапури.
Мне рассказали, что «по результатам запроса в Россию», выяснилось, что я не террорист. Что моих товарищей тоже задержали, но скоро всех собираются отпустить. Что приезжали московские журналисты и пытались снять о нас репортаж, но их в здание ГБ не пустили.
Как потом оказалось, один из задержанных ребят - Костя Шулов - умудрился сбежать и позвонить родителям в Россию. Родители начали нас спасать – обратились в МИД, ФСБ, посольство Грузии и к журналистам. В Батуми действительно приезжали репортеры то ли программы «Время», то ли - «Времечко». Но поскольку информация к ним попала «из третьих рук», то оказалась сильно искажена. У телевизионщиков получился примерно такой репортаж: «группа направляющихся в Турцию велосипедистов задержана в Батуми вблизи секретного объекта с подозрительно подробной картой местности. У вышеозначенных велосипедистов на всю группу оказалось лишь 30 долларов, и из-за этого они теперь сидят в тюрьме».
Позже, во время путешествия, и даже по возвращению в Россию, я рассказывал разным людям о наших батумских злоключениях, и они согласно кивали:
- Да-да, в Грузии сейчас неспокойно! Нельзя туда ехать! Там кроме вас еще и велосипедисты какие-то были. Их тоже в тюрьму посадили. Мы по телевизору видели.
Все это было позже. А пока я продолжал сидеть в ГБ. В последние дни заключения у меня появились поблажки. Мне разрешали гулять по двору комплекса госбезопасности. Даже водили в душ.
Слух о том, что я не террорист, распространился быстро, и отношение ко мне изменилось с хорошего на прекрасное. Водители служебных автомобилей предлагали остаться в Батуми и водить «мерседес» одного из генералов. Опера уговаривали поступить на службу в госбезопасность. Даже хотели меня женить на какой-то девушке. Я никогда не видел ее, но меня убеждали, что дело верное. В приданное родители невесты давали мандариновый сад.
Как-то я гулял во дворе, вдруг к главным воротам подъехал лимузин. Тонированное стекло опустилось, и из окна автомобиля выглянул очень важный человек – министр госбезопасности Аджарии, как мне потом сказали. Министр изучающе посмотрел на меня:
- Ты, что ли, террорист Кубатьян? Наслышан, наслышан. Отпускаем тебя. Только впредь терроризмом не занимайся!
Я пообещал, что больше не буду. Лимузин уехал, а ко мне подошел начальник контрразведки, по имени Резо, и протянул пачку паспортов. Это были паспорта моих задержанных товарищей. Я с интересом разглядывал документы, поскольку толком не знал состава нашей группы. На встречах в Москве было слишком много народу. Лишь теперь мне стало понятно, кто именно по моей милости томится в одной из батумских тюрем.
Я собрал рюкзак, и мы с Резо сели в машину. Он был весел и возбужден. Говорил о том, что ошибки случаются, но мы не должны никого винить, так как сами виноваты – никого не предупредили о своем появлении. Да, еще этот «секретный план»! Резо посерьезнел, достал мою записную книжку, выдрал оттуда страничку с «планом» и изорвал на мелкие кусочки.
Забирая пострадавшую книжку, я кое-что вспомнил:
- Мне сказали, что за выезд из Грузии надо платить 10 долларов? Нельзя ли нам в качестве моральной компенсации сделать выезд для всей группы бесплатным?
Резо заверил, что все будет сделано, и не только это. Мы подъехали к красивому загородному ресторану. Возле него было оживленно. Работники госбезопасности устроили для нас прощальный банкет. Через некоторое время к ресторану подъехал микроавтобус с моими товарищами. Выглядели они мрачно. Последние дни они провели в изоляторе вытрезвителя, куда их поместили за неимением более подходящего места. Ребята не имели возможности принять душ, к тому же, добиваясь освобождения, устроили голодовку. Запоздалому радушию грузинской госбезопасности никак не удавалось смягчить ожесточившиеся сердца зэков-путешественников.
В зале ресторана собрались все сливки аджарских силовых структур – начальники МВД и ГБ. Столы ломились от кушаний, в камине горел огонь, играла музыка, произносились тосты за здоровье и грузино-российскую дружбу. Начальник контрразведки хорошо выпил и, склонившись ко мне, предлагал приезжать еще, обещая, что больше проблем в Аджарии у меня не будет никогда.
Потом всех нас посадили в автобус и отправили на границу с Турцией. Увидев эскорт провожающих нас гэбэшников, удивленные таможенники даже не вспомнили о выездных сборах. А Батуми я так и не увидел.